Книга Развод.com, страница 41 – Ольга Рузанова, Лина Коваль

Озирается и тянется к цветам.

Я поднимаю руки. Сдаюсь.

— Эй, не психуй. Уже ухожу…

Замирает.

Покачав головой, перед тем как покинуть квартиру, тихо добавляю:

— Только цветы не трогай. Говорят, запах сирени нормализует сердцебиение…

— Наташа! — окликаю, выскакивая из подъезда и на ходу надевая куртку, когда удаляющаяся спина начинает скрываться из виду.

Слышит, потому что вижу, как шаг ее сбивается. Но не оборачивается. Обхватив висящую на плече сумку, продолжает топать в сторону метро.

Зараза.

Я читал о беременности на досуге. Хочу быть вовлеченным хотя бы теоретически, поскольку Гайка ближе, чем на расстояние пушечного выстрела не подпускает. Здоровается, разговаривает, но улыбка и глаза холодные как лед.

Поэтому, что она ощущает и какие изменения претерпевает ее организм, пытался узнать из статей. Так вот, там сказано, что все девять месяцев женщина находится под влиянием гормонов. Она может быть сентиментальной, впечатлительной, иногда необъяснимо грубой и отстраненной.

Глупо, конечно, искать причины отношения Наташи ко мне в ее теперешнем состоянии, но понимать ее мне жизненно необходимо. Поскольку нет больше того притяжения, что связывало нас раньше. Надо выстраивать заново, и если придется воспользоваться ее беременностью , я это сделаю.

— Да, стой ты!... — догоняю и, взяв за плечо, разворачиваю к себе лицом.

Гайка изображает удивление и вполне правдоподобное, однако плотно сжатые губы выдают с головой. Побег не удался.

— Что случилось?

Мы останавливаемся и перекрываем движение на узком тротуаре. Нас толкают, а я утопаю в ее лучистых глазах. Ломает, когда вот так рядом, а касаться нельзя.

— Давай довезу. Ты куда?

— Я на метро, Ром.

Дергает рукой, но я нахожу ее запястье и ощутимо сжимаю, заявляя, что сбежать не выйдет.

— Сказал же, довезу.

Веду ее, сопротивляющуюся, за собой обратно во двор, где припаркована моя машина. Вот это удачно я сегодня вернулся домой за забытыми второпях документами.

— Я сама... это совсем недалеко...

— Тем более, — оборачиваюсь, — Какой смысл таскаться по метро и собирать вирусы в эпидсезон?

Снимаю тачку с сигнализации и открываю для Наташи дверь. Садится, уколов острым взглядом. В ответ подмигиваю.

— Куда тебя?

— В поликлинику.

— В поликлинику? Зачем?... Сердце?

— Плановый осмотр других врачей, — отвечает ровно, — Стоматолог, окулист, невролог.

Припоминаю, что видел направления среди бумаг, что она присылала мне на почту.

— Я записал тебя к кардиохирургу. Прием послезавтра. Видела уведомление?

— Да, спасибо.

— Сердце больше не беспокоит?

— Нет. Все хорошо.

Едем молча. Я кошусь на сосредоточенный профиль Гайки и кайфую. Да, она закрыта от меня на семь замков, но я обязательно подберу к ним ключи и заставлю простить и забыть. Лишь бы под ногами никто не крутился.

— Зачем фотограф к тебе приезжал?

— Не начинай, Ром!...

Не собирался. Вырвалось наружу то, что тревожит. И не просто тревожит, а не хуево так отравляет жизнь. У меня изжога и бессонница, когда думаю, что он имеет доступ туда, где для меня закрыто.

— Он тебе нравится?

— Даже отвечать не буду, — усмехается, качая головой.

Затыкаюсь, потому что перегнул. Вроде как, не имею права.

Скинув входящий из офиса, где меня, наверняка, потеряли, останавливаюсь на тесной парковке и поворачиваюсь к Гайке всем корпусом. Она тут же вжимается в спинку сидения и опускает глаза.