Книга Мороз.К.О. - мэр Елкино, страница 20 – Лина Коваль

Вырез на платье тоже интересный — все больше и больше съезжает вниз, оголяя чуть подуставшие бидоны.

— Я… Ника. Медсестра, — мило улыбаюсь. — Ставлю вот… нашему Константину Олеговичу уколы.

Взгляд соседки задерживается на моем лице чуть дольше, чем позволяют правила приличия. Я даже вижу в нем легкую женскую зависть.

Да-да, моя курочка, я видела задницу вашего мэра. Даже пощупала! И мне не нужно для этого оголяться до пупка. Хотя… Вспомнив вчерашнюю ночь, краснею.

— А зачем вам медсестра, Константин Олегович? — по-хозяйски проходит на кухню Нина. — Сказали бы мне. Я уколы тоже хорошо ставить умею, никто еще не жаловался.

— Вы ведь ветеринар, Нина, — откашливается Мороз, пряча руки в карманах джинсов.

— Никто не жаловался… — шепчу, едва сдерживая смех.

Костя предупреждающе смотрит на меня. Шутка напрашивается сама собой, но в серьезном мэрском взгляде столько закаленной стали, что я, прикусив губу, отворачиваюсь.

Больно надо.

— Или в баньку бы сходили, попарились. У меня и веничек есть… Можжевеловый. Всю хворь сразу как рукой снимает.

— А ему нельзя в баню… — сообщаю, положив ладони на колени и разведя их в стороны так, чтобы они коснулись дивана.

Растяжка у меня что надо, йогу три раза в неделю с шестнадцати лет посещаю. Разминаю шею и выгибаюсь, принимая асану.

— Это еще почему? — спрашивает Нина недовольно. — Баня — для всех хорошо. Глупость какая-то…

— А у Константина Олеговича акрофобия, — замечаю с закрытыми глазами. — Очень неприятная вещь, скажу я вам.

— Фобия? — не унимается соседка. — Жары, что ли, боится?

— Хуже, — оборачиваюсь.

Костя награждает меня фирменным, ироничным взглядом. Акрофобия — боязнь холмистой местности. А у Нины такие... мм... холмы...

Все он понял…

— Ой, а дом-то как украсили, Константин Олегович! — хлопает в ладоши Нина, крутясь по сторонам. — Даже чучело свое принарядили…

Альберт медленно поворачивает голову и выпучивает глаза.

«Сама ты чучело!» — рычит.

— Ой, мамочки! Он живой, что ли?

Тут же, не дожидаясь ответа, Нина хватает пакет и начинает один за другим выкладывать на стол свои кулинарные шедевры.

— Вы уж сильно-то не оценивайте, Константин Олегович. Я быстро тесто сообразила. Девка я хозяйственная, руки откуда надо растут. Вот пирог с капусткой и яйцом, вот с рыбой. Минтай с горбушей пятьдесят на пятьдесят, — добавляет скромно. — С мясом и ливером. И с сухофруктами...

Скатерть-самобранка какая-то. Куда столько?

Она думает, он алабай?..

— Спасибо, конечно, Нина, — вежливо благодарит Мороз. — Но не стоило так утруждаться. Это очень много, мне столько за все праздники не съесть.

— Ну-ну, вы мужчина видный. Вас, такого большого и сильного, кормить надо, — она застенчиво опускает взгляд, а мы с Альбертом в голос от банальности вздыхаем, но Нина на этом не останавливается. — А то Новый год ведь… Кто вас накормит?

Как бы невзначай осматривает кухню. Замечает мясо и порезанный салат.

— Ой, оливье! — удивляется.

Она что, думала, я пальцем деланная? Я и сельдь под шубой умею, и мимозу. Что там еще в Советском Союзе было? Холодец вот только больше не хочется…

— Ну кто же со свежими огурцами делает? — забивает Нина последний гвоздь в мое хорошее к ней отношение. — Надо ведь с маринованными, хрустящими!..

— А вы тоже в СССР родились? — спрашиваю, мило улыбаясь.