Книга Мороз.К.О. - мэр Елкино, страница 24 – Лина Коваль

Тянусь ладонью ко лбу и смахиваю с него короткую челку. Проверяю на температуру — чисто профессиональное.

Затем ласково оглаживаю пальчиками широкие, густые брови, покрытые светлой щетиной щеки и подбородок — это уже личное.

— Ты девственница, Ника? — спрашивает Костя, видимо, так расценивая мою медлительность.

Хмурится.

— Нет… — мотаю головой.

Еще больше мрачнеет.

— Просто не умею это все… — смущаюсь.

— Что?

— Кончать… — откашливаюсь.

Я это вслух сказала?.. Зачем? На психотерапевта он не похож.

— Все ты умеешь. Ночью же кончила…

Между ног что-то вспыхивает.

— Я этого почти не помню…

— Так давай повторим.

— Если можно, — скучающе соглашаюсь. — Думаю, вряд ли у вас сегодня получится.

Он смеется.

— Расслабься, Скальпель!.. — хрипит поднимаясь и грубовато накрывает мои губы своими.

И я пытаюсь расслабиться, тем более остатки мозга меня покидают. Подтолкнув к кровати, Костя ложится рядом и, не переставая целовать, гладит мое тело: ребра, живот, бедра, ягодицы.

Касается промежности. Там слишком скользко.

— Думаю, ты кончишь раньше, чем я думал.

— Костя… — сжимаю ладонями широкое запястье, там внизу.

— Хочешь, чтобы я остановился? — тяжело дышит, но пока держится на периферии общего сумасшествия.

— Нет, — мотаю головой и стыдливо прикрываю веки. — Этого не хочу.

— Тогда не думай ни о чем, — шепчет мне на ухо и проезжается губами по моему виску, щеке, подбородку, спускаясь к шее.

Да!..

— Констан-тин Оле-е-егович… — тело под напором сильной ладони выгибает взбесившейся дугой.

— Ш-ш…

Сдвинув зубами полоску кружевной ткани с мягкого полушария, обхватывает губами острый сосок, удваивая, а затем и утраивая мои головокружительные ощущения.

— О-ох…

Сдаюсь.

Мои руки тянутся к его волосам. Мягким на макушке и жестким на затылке. Мэр расценивает это соответствующе и принимает незамедлительные административные меры — вводит в меня два пальца, продолжая ритмично терзать чувствительный клитор.

Его ладонь утопает во влаге.

— А-ах… — пытаюсь цепляться ногтями за мышцы на его спине.

Тело взрывает такой космической силой, что голова отлетает. Я кричу, цепляюсь ногтями за бугристые мышцы на крепкой спине, одновременно пытаюсь оттолкнуть Костю и тут же обнимаю. Мысли — калейдоскопом, чувства — вихрем, дыхание — стоп-краном. Все вниз живота сваливается и расцветает там, будто яркие красные маки на снегу.

Костя продолжает поглаживать сокращающуюся плоть и облизывать мою грудь. Мычит от удовольствия. Упирающийся в ногу бугор тоже становится влажным. Пугаюсь, что это все от меня и привстаю, опершись на локти.

Джинсовая ткань потемнела кляксами.

— Пиздец, — шумно дышит.

Он тоже кончил?.. Просто оттого, что это сделала я?

Смотрю на это произведение искусства и шепчу: — Не такое уж я и бревно, получается…

— Какое еще бревно? — хмурится Костя. Взгляд такой тяжелый, что в руках не унесешь. — Кто тебе такое вообще сказал?

— Никто не сказал… — смущаюсь, возвращая красные медицинские кресты на маленькие соски.

Пытаюсь вырваться из огромных лап, но мэр не дает. Сильный такой, хоть и расслаблен.

— Давай немного полежим, Ника… — просит умиротворенно и крепко меня обнимает.

Аккуратно разместив голову на его плече, привыкаю. К обстановке, к нему рядом, к себе такой послушной.

Тут же злюсь.

А может, и не надо привыкать? Ни к чему это?