Книга Мороз.К.О. - мэр Елкино, страница 57 – Лина Коваль

Не забыть бы.

Хватаю из чернильницы перо и корябаю им «Р» на руке.

— Ты че, вены собрались резать? — гремит папа.

— А это поможет? — заинтересованно спрашиваю, отодвигая чернильницу.

— Конечно, поможет. Будет повод тебя в санаторий определить. В Семашке тебя быстро уму-разуму научат.

— Не посмеешь, — нагло закатываю глаза.

— Это еще почему?

— Западло перед людьми будет.

— «Западло»… — вздыхает отец. — Ника, я, пожалуй, вызову тебе гувернера со знанием английского языка и обязательно этикета. Чтобы ты меня перед людьми не позорила.

— Отпусти меня к тете Феше, и делать ничего не придется.

— Фекла с тобой не справляется. — Отец поднимается с места и направляется к окну. — Какой у нас был уговор? Ты — работаешь, я — спокоен.

— Все так и было, — соглашаюсь.

— Да… только вот ты пошла по стопам матери — нашла себе какого-то сельского прощелыгу, да еще и с детьми. Мы так не договаривались, Николка!..

— Это не его дети! — возражаю. — И Костя не прощелыга, он мэр, — гордо договариваю.

— Не смеши меня. Мэ-эр. Это в дыре той? А я тогда директор скотобазы. Очень уважаемый в Москве человек.

Сжимаю острые кулаки под раскатистый смех.

— Верни. Меня. Обратно. — волнение сносит, и я начинаю… просить. — Пожалуйста.

Голос дрожит. Но не от страха, а от злости.

— Иди к себе, — игнорирует отец, скидывая спецовку. — И оденься как полагается. Цацки там, брюлики, чтобы в лучшем виде. Раз охоту мне сорвала, к Гордеевым поедем.

— Не поеду! — всхлипываю от бессилия.

— Поедешь, конечно. И, кстати, там Марк как раз из Европы вернулся. Самое время поговорить о вашей свадьбе.

— Маркунь, подлей-ка мне просекко. Сил нет, как пить хочется.

— Официанта во мне спалила, сестренка?

Гордеев откровенно хамит, но понуро тащится к барной стойке в дальнем конце бассейна.

Наши отцы все-таки отправились на охоту, а мы чилим в спа-зоне, которая в этом замке такая, что любой пятизвездочный турецкий отель позавидует.

— Тебе налить, Коновалова?..

— Я — Солнцева, — поправляю его. — Нет, спасибо.

Украдкой наблюдаю за ни капли не изменившейся фигурой Марка. Худой, как велосипед. Подержаться вообще не за что. И как я могла в такого влюбиться и отдать ему свою девственность?

Глядя на него, сразу видно, что кончить рядом с ним можно только жизнь. Преимущественно самоубийством.

Он берет с барной стойки колу для себя и ставит бокал с просекко перед с Марианной.

— Я в хамам, — сообщает Гордеев и тушит сигарету о пепельницу.

— Никуш, а ты где была на праздниках? — спрашивает его сестра.

— В Елкино…

Вздыхаю устало, потирая бриллиантовые «Графф» в ушах. Уже другие. Пропажи той пары отец ни за что не заметит, потому что украшения дарит на каждый день рождения и вряд ли ведет их учет.

— Елкино, — хмурится девушка. На самом деле она просто Маринка, но просит называть ее Марианной.

Марианна Гордеева — известная в нашем кругу тусовщица. Образования — ноль. Ума — ноль. Самомнения и денег отца — хоть отбавляй.

— Вспомнила. Елкино. Это ведь новый отель рядом с «Ле Шабишу» в Куршевеле?

— Что-то типа того…

— Блин, эти русские недели во французских Альпах реально задолбали. Отсюда бежишь туда, так сказать, окно в Европу прорубаешь, а там опять все то же самое. «Матушка-земля, белая березонька…». Такой идиотизм.