Книга Мороз.К.О. - мэр Елкино, страница 7 – Лина Коваль

— Похороны?

— Нет. Похороны уже были, — киваю.

Он снимает шапку и бурчит:

— Направо поверни…

— Сейчас.

Забыв включить поворотник, резко сворачиваю с основной дороги. Машина, двигающаяся за нами, взрывается звуком орущего клаксона.

— Поворотники тебе на что?

— Забыла, — пожимаю плечами.

— До конца улицы езжай. Никуда не сворачивай. А дворники? Когда в последний раз меняла? — тихо спрашивает, замечая разводы на лобовом стекле.

— Вообще не меняла. А что, их надо менять? — удивляюсь.

Он, удерживая ноги, поворачивается ко мне.

— Если хочешь жить, то желательно.

— Уточню этот вопрос…

В отличие от своей подруги Катьки, я не склонна доверять всем мужчинам подряд.

Они у меня проходят жесткий трехуровневый кастинг.

Сначала знакомство. Здесь вроде как все понятно. Он должен быть приятным в общении молодым человеком.

Далее этап, который я прозвала «проверкой на вшивость». Я не пишу первая и часто игнорирую его звонки. Таким образом отсеиваются нерешительные экземпляры и те, кому отношения со мной не особо нужны.

Ну и третий этап — «полюбовный». Конфетно-букетный период, по классике. Несколько встреч в кафе, поход в кино или на выставку и так далее… Не знаю, что еще, до этого этапа дожил только Слава.

Не в смысле, что все умирали.

Нет.

Статистика по выживаемости у меня хорошая. А вот по выносливости не очень. Все на втором этапе почему-то сливаются.

— Как хоть зовут тебя, Снегурка? — спрашивает Константин Олегович.

— Ника… Солнцева.

— Ну и откуда ты, Ника Солнцева?

— Из города, сказала же, — улыбаюсь лучезарно.

— Ты больше на москвичку похожа, — прищуривается.

— Скажете тоже, — смотрю на него, продолжая улыбаться.

Заезжаю на охраняемую территорию и паркуюсь в ближайшем сугробе. Услышав характерный треск переднего бампера, делаю вид, что ничего не произошло, а мэр произносит под нос что-то ругательное.

— Ведра заберу, — обращается ко мне, выходя из машины на своих двоих.

Больше жаловался.

— Я со своей стороны сама заберу, не переживайте.

Глянув на себя в зеркало, проезжаюсь пальцами под глазами, чтобы убрать осыпавшуюся тушь, и выхожу из машины.

— Бампер под замену, — доносится, когда открываю заднюю дверь.

Убрав верхнее ведро, прячу кое-что важное под водительским сиденьем.

Так вернее будет.

Мэр мне обещал, что дорогу почистят, и я уеду!..

Его любимая барсетка — гарант моего сегодняшнего оргазма.

Следующее утро

Пугаюсь от резкого света, бьющего по глазам. Пытаюсь от него скрыться и вжимаюсь в твердый, холодный стул.

Комната, в которой я нахожусь, темная, в воздухе отчетливый запах сырости.

— Подсудимая Солнцева Ника Венцеславовна, встаньте!

Чувствуя слабость в ногах, медленно поднимаюсь и только сейчас замечаю за длинным столом напротив своего отца и ухмыляющегося Марка Гордеева.

— Никчемная! — начинает орать отец, находясь под ярким прожектором. — Почему ты такая никчемная, Ника? Вся в свою мать!.. Даже от бездомной собаки толку больше, чем от тебя. Бестолочь!..

Свет перемещается на Гордеева.

Я замираю, разглядывая смазливое лицо и модную стрижку.

— Почему ты не кончила? — усмехается он. — Ты не кончила, потому что фригидная. Со мной все так. А ты как бревно. У меня, вообще, встал только потому, что ты дочь своего отца. Твоя фамилия — единственное, что может возбуждать в тебе, Ника.