Книга Мороз.К.О. - мэр Елкино, страница 9 – Лина Коваль

— Голова раскалывается. Это, вообще, законно так людей опаивать?

— Он не со зла. Ищет собутыльников. Вчера ему, конечно, с тобой особенно повезло. В его-то возрасте...

Он снова начинает хохотать, а я решаю не узнавать, почему старику «особенно повезло» со мной в качестве собутыльницы. Пока не готова к таким откровениям.

— И ты в этом кружевном безобразии поехала в дом престарелых? — расслабленно смеется Константин Олегович, сжимая в руке кусок полупрозрачной ткани.

— Отстаньте! У меня голова болит! — Дуюсь, стискивая покрывало.

— Да оттуда сегодня пятерых стариков выписали, Ника! Это первый случай, когда они уехали не вперед ногами! После такого!..

— Вообще-то, я должна была вчера идти на свидание…

Мужской смех как по команде меркнет, а спокойный лед в голубых глазах трескается от злости.

— В смысле на свидание?.. Вот в этом?

— Ага, — ангельским голоском отвечаю.

— И с кем же?..

— Ну точно не со стариком вроде вас... Мужчины с барсетками меня не интересуют.

Тут же прикусываю губу от досады. Ну зачем я так?

Он симпатичный… У него безумно красивые волосы: густые, пшеничного цвета. Откуда-то знаю, что на макушке они мягкие, а на затылке жесткие, потому что покороче.

И вообще, он такой... вкусный на вид!

Молча наблюдаю, как мэр оставляет костюм развратной медсестрички на кровати и сиплым, болезненным голосом холодно произносит: — Ты, наверное, забыла… Мы с тобой вчера перешли на «ты». Спускайся, я накормлю тебя завтраком перед отъездом, Ника.

Константин

Поставив макбук на зарядку, выключаю яичницу на плите и набираю Семенова.

— Да! — рявкает он так, будто забивает гол в ворота бразильцам.

— Доброе утро, Степан Михайлович, — сухо здороваюсь.

Контингент в деревне чаще мультяшный. Приходится построже.

— Ох. Константин Олегович, дорогой вы наш человек. Я что-то не признал с утра. Похмелье-с.

— Что?..

— Ох… Что это я? Подземелье, говорю! Жена в подпол отправила. Новый год ведь. Огурцы соленые, грибочки, все такое прочее.

— Какие сводки за вчера? — сразу к делу.

— Да все хорошо было… вроде, — хохочет.

Я покашливаю намеренно долго, чтобы пришел в себя там в подземелье и включил атрофированный алкоголем мозг.

Есть у меня еще одна такая… С «подземелья».

— Ох, простите. Значит, вчерашние сутки прошли спокойно. Убийств, бог миловал, нуль. Драк, не дай бог, увечий — нуль. Кража вот одна, ешкин-матрешкин.

— Что за кража? Почему не доложили?

— Да там ничего особенного. Состав железнодорожный, значит-с, украли… Восемь вагонов и тягач.

— Груженые?

— Пустые.

— И это ничего особенного? — нервно барабаню по столу, чувствуя, как внутри одна за одной лампочки зажигаются и сирены подвывать начинают.

Это ведь мой шанс!..

Пиздец. Вот тебе и Новый год. Внутри все горит от нетерпения.

— Разбираемся, — виновато выдает.

— Прокуратура выезжала? Ущерб оценили? Я сейчас кофе выпью и тоже на станции буду, — закидываю его вопросами и через воротник футболки достаю градусник.

Тридцать девять и два.

Черт тебя дери, Костя. У тебя тут такое случилось!..

Надо бы оперативно расследовать. Может, даже от губера благодарность прилетит, тогда и Нижний Новгород ближе.

— Прокуратура… нет, не выезжала… И ущерб… А станция… — начальник отделения полиции начинает дико ржать. — Константин Олегович, вы не так поняли. Состав у пацаненка Ритки Яцко украли. В детском саду. Она ему на Новый год железную дорогу подарила, малец ее в садик тайком утащил. Там-то преступление и произошло.