Книга Отец на час. Работает спецназ, страница 119 – Лина Коваль

- Не психуй. Нравится, конечно. Да я в ахере!... - окончательно ей сдаюсь и, разглаживая по часовой стрелке шелк на ягодицах, рассказываю. - И мужики заценили. Все прокатились, все сказали, что у меня жена лучшая.

- Так уж и все?...

- Тимур, Антоха, Серега, Костя, Микула - все.

- Ну… хорошо, - смягчается Федерика и трется носом о мое небритое лицо. - Ещё бы с Машей нам поговорить. Она ведь из комнаты так и не выходит.

Проблема…

- Ладно, - призывно шлепаю мягкое бедро и, дождавшись пока она встанет, поднимаюсь сам. - Пойду на ковер к нашей принцессе. И с королями такое бывает…

- Иди-иди. И будь с ней помягче, Влад. Она ведь… девочка…

- Да я с ней всю жизнь гуттаперчевый. Куда уж мягче?...

- Я знаю, но все равно - помягче, Владь.

- Разберемся. Нежные все!... - иду на выход.

Опять ворчу, получается?... Вообще, часто за собой это замечаю. Старый стал.

Три раза постучавшись, тихо спрашиваю:

- Маш, можно?...

Молчит.

Приоткрываю дверь настолько, чтобы не снести ее личные границы к херам. Кто их вообще придумал и когда? До сорока лет ничего такого не слышал.

- Маш?...

- Что? - доносится грубое с кровати.

Заглядываю.

- Я там рыбу привез с Волги. Живую. Пойдешь смотреть?...

- Пойду, - она поднимается и пальцами вытирает раздутое от слез лицо.

- Я…. я тебя внизу подожду… - сипло говорю.

Слетаю с лестницы и хожу из угла в угол.

В моей груди кто-то сильно виноватый раздувает огромный шар. Перегнул, наверное. Я хреновый отец. Каким был, таким и остался. С одиннадцатилетним ребёнком поговорить нормально не могу.

- Я готова, - Маша невозмутимо спускается, по пути застегивает спортивную кофту. - Ну? И где там твоя рыба?... - зрачки совершают почетный круг и закатываются.

- В багажнике, в гараже, - иду на улицу.

По разложенной на газоне палатке пробегает Каринка. Кстати, после шестых родов перевязанная.

Открываю ворота, включаю свет и расстегиваю замок на рыболовном кане.

- Вот. Рыба, Маш!... - отхожу подальше, чтоб посмотрела.

Она, гремя шлепками, подходит ближе и, ухватившись за крышку багажника, привстает на носочки.

Тянется, но дотянуться ещё не может. Потому что мелкая.

- Иди сюда, подросток, - не выдерживаю и подхватываю ее на руки.

Машка легкая, но уже не как одно перышко, а как целая подушка из них.

- Папа, - недовольно произносит, но хватается за мою шею и заглядывает в кан. - Я просто небольшого роста, а так-то уже взрослая…

- Напиши там своим, в ВОЗ-то. Чтоб и роста тебе, если что, поднакинули…

- Папа, - теперь смеется. - Какие они красивые. Это карасики?

- Карасики и ерши.

- А мы их отпустим?...

- Вообще, я думал, скормить их Каринке.

- Зачем Каринке? - пугается. - Надо их отпустить, пап.

- С ночевкой к Мирке? - смеюсь, а она снова дуется. - Ладно уж. Съездим завтра, отпустим.

Машка поворачивается и смотрит в глаза.

- Вместе?...

- Вместе, Маш.

- Круто.

- Ты прости меня. Я тебе нагрубил, но это все для твоего же блага.

Тут же улавливает, что даю слабину.

- Просто Мирка, она ведь… - тараторит и третья за вечер обнимает за шею так, будто планирует мое удушение.

- Я тебя все равно не отпущу, - одергиваю и, выключив свет, несу Машку в дом, пока она раскидывает шлепки и радостно визжит под адский треск моей сорокавосьмилетней спины.

- Папа, я тебя люблю, - говорит она, когда закрываю дверь ее комнаты. - Хоть ты и вредный. Все равно самый лучший!