Книга Отец на час. Работает спецназ, страница 37 – Лина Коваль

Злюсь неимоверно.

Моя младшая дочь, мои мысли, теперь мой дом - везде хозяйничает этот хмурый спецназовец, а сил, чтобы сопротивляться его неуемному энтузиазму и, признаюсь, особой мужской харизме, у меня не осталось.

Все силы Павел Олегович со своим «Федерика Тао.…алваыана» и неспособностью высчитать складские расходы забрал.

- Проезжайте, пожалуйста, - чересчур вежливо выплевывает человек из охранного агентства.

- Надеюсь, хотя бы стоянка на территории для меня бесплатная, - ворчу сквозь зубы и жму на газ.

В окнах дома уютно горит приглушенный свет, а из гостиной доносится музыка.

Припарковавшись рядом с черным внедорожником, выхожу из машины и, стуча каблучками, с любопытством заглядываю на переднее сиденье.

Так-так-так.

Это все наказание за мой длинный нос.

В салоне у Влада красуется коробка, на которой изображен… холодильник для косметики. Судя по цвету и названию фирмы-производителя, это один из самых крупных моих поставщиков. Вещь недешевая. Даже с зарплатой в пятьсот тысяч.

Хватаю сумку и задираю повыше подбородок. Не чувствовать себя обманутой не получается. После нашей субботней перепалки Влад взял законный выходной. Вернулся со своей овчаркой только в понедельник утром: посвежевший и бодрый. Ещё и в новой футболке.

Весь день я представляла, как он проводил воскресенье со своей длинноволосой «Женечкой». И видимо, не зря.

Подарок вот для нее подготовил.

- Мамочка! - несется ко мне Маша, как только я захожу в дом.

- Это что такое? - округляю глаза.

- Я тоже квалдобел.

- Кто? - ужасаюсь.

- Я мулавей, - хихикает дочка, поправляя ободок с рожками как у насекомых. - Владь сказал, что мулавьи тлудоспособные, поэтому я помогала ему убилать свои иглушки и мыть посуду.

- Очень умно, - скидываю туфли.

- Эльза - киска, а я - мулавей.

А я, судя по всему, вол, который весь этот зоопарк на себе тащит?... Мама-квадробер с синяками под глазами.

- Мам, - выглядывает из кухни моя средняя дочь. - Скажи ему!...

- Кому - ему?

- Владу Алексеевичу. Он запрещает мне есть «Вискас».

- Боже, Эльза, - закатываю глаза, направляясь на кухню. - Я тоже тебе запрещаю.

По пути стягиваю пиджак, остаюсь в шелковом топе. Хочется поскорее снять его и тесную юбку, но ещё больше - поесть.

- Добрый вечер, - здороваюсь со всеми.

- Добрый вечер, - слышу спокойный голос.

- Привет, мам, - недовольно говорит Леон и опускает наушник обратно на ухо.

Маша заползает на колени к своему няню, устраивается там поудобнее.

- Спасибо, что сберегли «Вискас» для кошки, - закатываю глаза и достаю из холодильника контейнеры, оставленные домработницей.

Мою руки.

- Чувствую себя героем. Пожалуйста.

Разогреваю свой ужин и думаю, что Влад Отец - абсолютно неизведанный для меня экземпляр мужского пола.

Когда мы ругались с Колей, он вел себя ужасно грубо: ставил условия, играл в молчанку, манипулировал, давил. Часто срывался и, бывало, не ночевал дома. Владу же любые истерики несвойственны. Он общается со мной подчеркнуто вежливо и ни в коем случае не холодно, но за этим официальным тоном я начала чувствовать четкую границу, которую Отец провел между нами после конфликта.

И это обижает больше, чем грубость.

- И вообще, - запрыгивает на кухню мой квадробер. - Когда ты вернешь телефон, мам? Мне скучно.

- Даже не знаю. Ведь кошки не пользуются телефонами…