Книга Моя Мия. На осколках первой любви, страница 40 – Лина Коваль

— Фи, слухи, — морщится она и смеётся. — Как банально, Громов, — и тут же закатывает глаза вспоминая. — На прошлой неделе студент с третьего курса взятку пытался дать Макаревичу.

Ржу в голос.

Иннокентий Максимович — самый уважаемый профессор на кафедре. Сунуть ему деньги за зачёт — это прямой путь на архитекторскую свалку.

— Из последнего… — продолжает Леська, понижая голос. — Подружка твоя сегодня зачёт завалила.

— Какая подружка? — напрягаюсь.

— Не тупи, Мирон. Алиева, конечно.

Пиздец. Приплыли.

— У неё вроде академрисунок первый? — припоминаю расписание её сессии.

— Ага. Ведомость Олечке час назад принесли, а там один незачёт. Только у нашего местного дарования, представляешь?

Охренеть.

— Ладно, Олесь. Пойду, — поднимаюсь, выкладывая на стол заранее приготовленную шоколадку.

— Вау, спасибочки, — улыбается, убирая презент в верхний ящик. — А ты чего приходил-то?

— Да так, — машу рукой. — Потом.

Выхожу из деканата и направляюсь прямиком в столовую.

Карамелина со своей свитой очевидно там. К их дружбе, явно слизанной с «Секса в большом городе», я отношусь скептически. Мия доверчивая, смотрит на свет, хлопая своими симпатичными глазками и совершенно не умеет разбираться в людях.

Раньше приходилось отгонять всех подозрительных личностей самостоятельно, сейчас она оперилась и, надеюсь, научилась делать это сама.

Хотя кого я обманываю? Ни хрена она не научилась.

И к себе больше не подпускает. Это особенно раздражает.

Завернув в студенческий кафетерий, останавливаюсь и обвожу взглядом занятые столики.

Возле окна ожидаемо засекаю модную четвёрку, как они себя называют.

Алиева сидит в центре, подперев голову ладонями. Плачет, блядь.

Взмах тёмных, увлажнённых ресниц. Щёчки полыхают, нос задирается, пухлые губы сжимаются, когда она замечает меня у входа.

Её лицо, даже с выражением полного отвращения — парковка для моих глаз.

— Что ты делаешь? — напряжённо бормочет, когда я забираю её сумку со стула и захватываю тёплую ладонь.

— Пойдём, пообщаемся, — выговариваю сквозь зубы и веду её за собой на выход.

— Отпусти, Мир. Реально, сегодня и без тебя плохо…

Стискиваю хрупкую ладошку и сквозь толпу орущих первокурсников веду Алиеву в закуток, располагающийся под лестницей, рядом с запасным выходом на первом этаже. Здесь куча разной утвари, принадлежащей местному дворнику и совсем немного свободного пространства… но зато никто не отвлекает.

Тесновато, конечно.

— Что происходит, Мия? — спрашиваю, когда она с оскорблённым видом упирается спиной в стену, складывает руки на груди и глазеет куда-то поверх моего плеча.

Резко дёрнувшись, пищит.

Упрямо пытается выбраться, проскользнув мимо, но я ловлю её за локти и на этот раз фиксирую руками с двух сторон.

Больше не доверяю.

Смотрю ниже, громко выпуская воздух из лёгких.

Она заметно похудела с новогодней вечеринки и даже неделю назад, когда я был сверху… Карамелина ощущалась чуть круглее.

Моргаю непрерывно.

Из-под пояса чёрных брюк по бокам проступают косточки, живот впалый, полоска загорелой кожи и маленький пупок, не скрытый тканью короткой водолазки, бесит.

Блядь, откуда это?

Мне нравится, как неприлично, откровенно одевается Лада. Её сексуальность — яркая, вызывающая — будоражит кровь. Из ноздрей пар идёт. В этом есть что-то запретное, порицаемое… оттого дико возбуждающее.