Книга Прививка от невежества, страница 112 – Сергей Анатольевич Соболенко

Обед давно прошел, а Учителя все еще не было. Все молча сидели на кане. Андреевич подозрительно посмотрел на меня, потом хмыкнул и махнул рукой. Федора не было. Я снова спустился во двор и пошел вдоль арыка.

— Сергей Анатольевич, — вдруг раздался четкий голос Федора.

Я обернулся и увидел торчащую из-за стены голову Федора. Он был серьезен как никогда.

— Знаете, — продолжал Федор. — Мне сегодня даже удалось записать несколько комбинаций скошенной пасти черного дракона.

Федор потряс своей тетрадью, радостно захохотал, высунул язык и … издал звук выхлопной трубы автомобиля, после чего, не засовывая язык, вприпрыжку скрылся в густых зарослях конопли. “Дай Бог, чтобы это была просто радость,” — подумал я и, вздохнув, побрел дальше. Потом пришла мысль — уж очень не во время это случилось с Федором.

Побродив часок, я снова вернулся на второй этаж.

— Скоро будет, — объявил Андреевич.

— Откуда сведения? — поинтересовался я.

— Ким снова приезжал. Будет точно, нужно идти встречать у дома.

— И я с вами, — оживился Федор. — Только, Григорий Андреевич, я ведь не ученик, а спонсор. Вы же будете кланяться по-школьному?

— Конечно, — подтвердил Андреевич.

— Ну, а я поздороваюсь по-человечески, просто. Можно? — заволновался Федор.

— Федор, здоровайтесь, как хотите, — разрешил ему Андреевич.

— Понял, — кивнул головой тот.

Я решил выполнить корейское приветствие мастеру. Мы вышли втроем и застыли перед домом в ожидании. Стояли в ряд: Андреевич, в полуметре от него я и примерно также Федор с фотоаппаратом на шее. Томительное ожидание около часа. Голова была чистая и ясная. От опия не осталось и следа. Мы стояли в пустынном дворе затаив дыхание, не шелохнувшись.

По плитам над арыком медленно проплыла правительственная “Чайка” — подарок президента Акаева. Въехав, она плавно, покачнувшись, остановилась. Задняя дверца открылась, и из нее мягко вышел человек в великолепно сшитом черном современном костюме. Он не спеша приближался к нам. Гром среди ясного неба.

Человек был выше меня на голову. Огромный тигр надвигался на нас мягко, слегка "провалившись в себя", с чуть-чуть склоненной головой в правую сторону. Больше пятидесяти лет я бы не дал ему ни за что. Поистине удивительное зрелище. Хотя Андреевич и рассказывал, что высшие мастера умеют восстанавливаться. Человек улыбался открытой, широкой улыбкой.

— Учитель, — выдохнул Андреевич и мягко рухнул ниц перед ним.

Я, мечтавший сделать корейский этикет, рухнул так же. Это состояние для меня не было новым, но каждый раз оно удивляло своей силой. Мне показалось, что с правой стороны от меня гулко ударилась о цемент кем-то брошенное бревно. Глянув из подмышки, я увидел неуклюже лежащего Федора и еще дрожащий рядом с ним объектив, отлетевший от фотоаппарата. Первым встал Андреевич, потом вскочил я. Фу Шин подошел к Андреевичу и обнял его за пыльные плечи.

— Кто это? — спросил Учитель показывая глазами на лежащего Федора.

— Да вот, Учитель, — смущенно произнес Андреевич, — поздороваться хотел.

И они вдвоем направились в дом.

— Ушли, да? — спросил Федор.

— Фотоаппарат жалко, — сказал я.

— Бог с ним, — ответил Федор, ощупывая огромную шишку на лбу.

Я пошел на цветочную поляну, зная, что те двое выйдут нескоро.

Я шел ошеломленный и подавленный встречей двух мастеров единой школы, старшего и младшего, Учителя и ученика. Очнулся только на поляне, по дороге перед глазами стояли Юнг и Ням. Иногда казалось, что вокруг зеленые сосновые волны и я вновь иду по снегу. Постоянно, каждый шаг ожидая чего-то необычного. И все-таки дорога жизни мне всегда будет казаться дорогой вдоль ледяных сосен. Пришел в себя я только на поляне. В центре сидела восточная царица и что-то плела из цветов, а рядом, срывая последние осенние цветы, бегала Джисгуль. Она бросала их в Сашу.