Книга Прививка от невежества, страница 96 – Сергей Анатольевич Соболенко

— Что, плохой? — снова спросила бабушка. — Есть и такой.

Поныряв рукой между травами, она вытащила, чуть меньше биллиардного шара, кусок ручника.

— Если другой нада, пошли, здесь не далеко.

Рядом, уже в открытую, смеялся Андреевич.

— Пошли, — кивнул я головой.

— Фатима! — заорала бабушка. — Посмотри.

Стоящая через прилавок Фатима помахала ей рукой. Сразу за базаром стояла полуразваленная хатка. Когда мы все ввалились в нее, то увидели в углу на тряпках лежащую черную мумию.

— Вставай, собака, — грозно сказала бабушка.

И мы все поняли, что это ее сын. Вот она, неудавшаяся судьба чуйской матери.

— Покупатели пришли.

Мумия зашевелилась и села, оперевшись иссохшими плечами о треснутую сырую стену.

— Смотри, не краду, — злобно зашипела на него старуха.

Порывшись в куче наваленного под стеной тряпья бабушка достала трехлитровую банку до половины заполненную, как показалось, дегтем. Я склонился и понюхал. В голову ударил едкий запах опия.

— Иссыкуля, самая лучшая, — бабушка доверчиво посмотрела каждому из нас в глаза.

Мы купили у нее много трав, так много, что она даже испугалась.

Вот она — Азия, та ее часть, которая вводит в ужас любого человека, отринувшего от себя безумие. Чуйская долина, Иссык-Куль, мудрость древних, человеческая сила. Мягкое порождает жесткое, жесткое порождает мягкое. Можно ли разделить неразделимое? Безумие порождает мудрость, чрезмерная мудрость порождает безумие. Каждому всегда хватает своего.

Вспомнив, что мудрствование — удел глупцов, и схватив купленую траву, мы быстрым шагом, обогнав бабушку, пошли на базар. Погуляв еще немного, купили лепешек для ребят, пару огромных дынь, бутылку дорогого коньяка и решили зайти в ближайший магазин, чтобы купить закуску. По дороге нас остановили несколько доброжелателей азиатского происхождения.

— К Учителю приехали? Хорошо, — они кивали головой и шли дальше.

А когда зашли в гастроном, чтобы купить закуску, продавщица долго смотрела на нас и вдруг спросила:

— К Учителю приехали?

Мы дружно кивнули головами.

— Бегите отсюда, — прошептала она, нагнувшись через прилавок. — Зиму не переживете.

Мы усмехнулись и, купив копченую рыбу — единственное, что годилось на закуску, вышли из магазина. Андреевич взял меня за плечо и крепко сжал. Он знал, а я начинал понимать, Федор и Татьяна были беспечны. А что Федору? Его ждет большой город и светлый офис с кухней, душем и шикарным кабинетом, в котором он обещал делать тибетскую технику.

Мы пошли выбирать место, где можно расположиться в одиночестве и прийти в себя от пережитого. В стороне от трассы оказалась чудесная поляна в уже осточертевшей конопле.

Я даже не предполагал, что мы прошли туда и обратно по настоящему тибетскому коридору смерти. Наверное, никто не бывает более слеп и наивен, чем человек. Смотреть и не видеть, увидеть и от страха умереть, либо превратиться в полное ничтожество, а может, в героя? Но это уже лирика, которую тоже придумывает человек, самый великий выдумщик на земле.

Коньяк оказался великолепным, горячие лепешки с рыбой тоже, даже гурман Федор на фоне окружающей лирики и природы, которая заключалась во все той же конопле, не погнушался всем этим.

Конопля — она будет сниться мне до конца жизни. Именно она на огромной территории, где жили люди, диктовала свои условия. Даже тот человек, который никак не хотел с ней знаться, был под влиянием, ведь он дышал ею.