Онлайн книга «Рецепт от безумия»
|
И радостно, с каким-то демоническим ликованием толпа девчонок и мальчишек мне сразу все объяснила и показала. Родители! Где же были вы?! Вы страдали над разбитой посудой? Любовью?.. Или над чем-то там еще?.. Над чем вы там страдали? Когда рожденные вами измывались над миром, не понимая этого… Об одном из самых главных — о любви, об Инь и Ян — я узнал именно тогда. Оказывается, созревая, я терзал себя по ночам, а потом затирал ладонью белые липкие пятна на простыне, инстинктивно стесняясь их… Оказывается, именно из них появляются подобные мне… В рассказанное детьми я поверил сразу, не сомневаясь ни на миг. Что-то глубоко сидящее во мне запретило сомневаться. Так вот как появляются дети! Меня это мучило всегда. Маме было не до этого. Что ж, не грязный взрослый дядя — слава Богу! — мне объяснил это. Не ночью в подъезде без лампочки я постиг таинства рождения, а на цветущей весенней улице. Все рассказали мне и объяснили маленькие люди по имени "дети"… Белую резину нужно надеть на то, что беспокоит ночами. И когда в жгущей и пугающей радости появится белое и липкое — нужно снять резину и куда-нибудь выбросить. Так делают все. Я поверил сразу. Я боялся идти домой. Мне казалось, что весь мир завален грудами наполненной жизнью белой резины. Зверек потом проплакал всю ночь вместе с матерью, в разных комнатах. Он плакал о тех, которые могли бы родиться. А мать плакала о том, который уже родился, но непонятно зачем… Еще я плакал о том, что мать меня опять обманула, рассказывая о каких-то магазинах, разрезанных животах, где берутся подобные мне. Милая мамочка… Как же тебе объяснить и нужно ли тебе объяснять, что это неизмеримо большее преступление, чем сладкая жареная картошка и сладкий мясной бульон, которые когда-то вытащили меня к жизни… В общем, ободренный такими знаниями, я влюбился. Но как я мог проявить свою любовь? Может, и смог бы убить тигра или стать другом обезьян, о котором написал Берроуз, не видевший в своей жизни ни одной обезьяны. Может быть, я и смог бы спасти свою любимую от кровожадных крокодилов. Но людей я боялся. А мою мечту обижали. Я страдал и издалека мысленно наносил пощечины наглому сопернику. Девочка была глупенькая и совсем некрасивая. Даже сейчас замечаю я за собой, что люблю каких-то лягушкоподобных, большеротых и пучеглазых или маленьких, пугливых как мышата. Никогда не нравились стройные длинноногие красавицы. Известно, что девочки развиваются гораздо раньше. Она с кем-то гуляла, а я страдал, вздыхал, пялил глаза, не имея взаимности. Больше всего боялся, чтоб никто об этом не узнал. И об этом не узнал никто. Такое всегда тянется долго и заканчивается обычно резко, с оглушительным взрывом. Вот я его и дождался! После очередного скандала с мамой папа сказал, что забирает сына в сосновый лес, который убьет начинающуюся астму, то есть пока еще "астматический компонент" (с каким восторгом я часто повторял эти слова, которые навсегда — и не только для меня одного — останутся загадочными!). Пойми, — говорил папа, — там у меня будет работа и сын. Мне нужно идти вперед. — И он ушел, будучи начальником спортивного лагеря госуниверситета. Ушел, бросив меня на попечение добросердечных студенток. Мы ехали долго, полями, лесами… Я прямо захлебывался, глядя из машины на горизонт, которого еще никогда не видел. И, клянусь, мои легкие испуганно открылись, изгнав напрочь "астматический компонент", когда мы еще не доехали до сосен. |