Книга Бывший. Игра на поражение, страница 43 – Лина Коваль

— Андрей, — слышу тонкий сломленный голос. — Мне холодно.

— Сейчас, маленькая.

— Ближе к проруби только ползком, — подсказывает Ильшат сзади и протягивает связку. — Возьми, мы здесь подсобим.

Киваю, разматывая верёвку.

До слома добираюсь как могу быстрее. Понимаю, что с такой температурой воды, счет на секунды. Ближе к Вере укладываюсь на лёд и подползаю. Осматриваю побелевшие щёки и разметавшиеся черные волосы.

Живая…

— Анд… рей, мне страшно, — ревет Вера слабо.

Ужас в голове салютами взрывается, разум подавляет. Сознание парализуется, но показать это ей — значит напугать ещё больше.

— Тьебе? Страшно?.. — спрашиваю с натянутой иронией, подбираясь вплотную. Лёд становится всё тоньше. — Ньи за что нье повьерю, Вьера.

Снег такой холодный, что руки слабеют моментально. Сколько она провела в воде? Десять минут? Двадцать? Полчаса?..

— Меня одежда вниз тянет, — с надрывом ревет она. — Тело облепила, я пошевелиться не могу.

Наконец-то дотягиваюсь до покрасневших женских ладоней, вцепившихся в ледяной выступ, и сжимаю их, растираю. Сильная моя девочка. Вода, в которой находится вся нижняя часть её тела, кажется чёрной.

Смертельной, кажется, черт возьми.

— Я умру, да? — всхлипывает Вера с отчаянием. Её дыхание тут же превращается в невесомый пар. — Скажи мне честно, Андрей. Скажи… Я не могу выбраться, лёд все время ломается и ног не чувствую.

— Попробуй только, — хриплю, пока быстро наматываю верёвку на тонкое запястье. — Ты мне ещё желание должна, забыла?

Вера шмыгает носом и надрывно смеется. Плачет и смеётся. Невероятная женщина.

— Проклятый грек, — шмыгает носом, но становится повеселее.

Машу рукой на берег и выдыхаю, когда из воды появляются ноги Стояновой, обутые в женские меховые унты. Переворачиваюсь на спину и смотрю в небо, дыша полной грудью.

Адреналин долбит так, что мир вдруг кажется ярче, а воздух вкуснее. Спасли…

До берега добираюсь тем же путём, а когда подхожу к машине и отбрасываю в сторону недоумка в синей шапке, смотрю на Веру, закутанную в какой-то плед, бешеным взглядом.

— Езжайте с Ильшатом в местную больницу, — произносит Камиль Рустамович. — Мы сами с Феликсом до дома доберемся.

Киваю и осматриваю дрожащие пухлые губы и полные слёз колдовские глаза. Ярость в груди поднимается взрывными волнами. Победить врага, атакующего изнутри, не так-то просто… Усаживаюсь в соседнее кресло и накрываю Стоянову своей курткой дополнительно. Несколько раз открываю рот и закрываю, пока не слышу слабый голос:

— Только попробуй на меня сейчас наорать…

Захожу в ванную комнату и прохожусь пальцами по изящному полупрозрачному лифчику, оставленному на тумбочке. Член в штанах заметно напрягается, приходится стиснуть зубы и пройти чуть дальше, к белому шкафчику.

Открываю его и пытаюсь отыскать градусник. Когда электронное чудо оказывается в моих руках, возвращаюсь в спальню.

— Подними руку, — говорю сухо.

Вера молча выполняет моё требование, второй рукой придерживает тонкое одеяло, поэтому я вижу только часть её тела — смуглую кожу, лебединую шею и изящные ключицы. А ещё часть груди, которая снова тревожит моё восставший орган.

Я не пятнадцатилетний юнец и точно не мужик, которому не хватает женского участия, но на Веру Стоянову реагирую всегда.

В любом состоянии. Как греческий штык при осаде Трои в Иллиаде.