Книга Статус: все сложно, страница 142 – Дарья Белова

Мила. Удар сердца слишком громкий, что заглушает на секунду все вокруг.

– Я не собирался возвращаться к Миле, – жесткая правда, что в момент обдает холодом.

– Ты зачитывался ее дневниками, всегда сравнивал меня с ней. Не ври хотя бы сейчас, Глеб. Это чувствовалось все. Женщина всегда такое чувствует.

– Прости, что прошла через это.

– Эти три с половиной года были лучшими. И я тебе благодарна за них.

Рита украдкой посматривает на часы. Время еще есть. Я собирался вызвать ей такси, чтобы то довезло ее до вокзала. Сам уже не хочу. Это лишнее. Так провожают своих любимый и родных. А Рита не та.

Она поднимается с места, я следом. Какие-то еще дурацкие воспоминания, слова прощания, извинения. Это все забудется спустя недели, может, месяцы, но мы упорно их говорим.

Я обнимаю ее и шепчу какие-то сладкие слова, что у нее все будет хорошо. Я в это верю. А потом заправляю выбившийся локон. Банальная забота о человеке, с которым у тебя общее прошлое, но нет будущего.

– Ты знаешь, а ты научила меня главному.

– Чему же? – удивленно вскидывает на меня взгляд, губы растянула в улыбке.

– Любить – не значит быть слабым. Сказать о любви – не быть слабаком. Только я понял это поздно. Теперь надо будет исправить все.

Рита просто кивает. Она прекрасно все поняла, кому мои слова любви будут сказаны. Но тактично молчит.

Она в момент меняется в лице. Призрак за моей спиной, которого Рита испугалась.

Холод исходит со спины, морозит взглядом. Ненависть, обида, презрение.

– Я смотрю тебе приглянулось это место, Глеб.

И потом чувствую сладкий шоколад.

Мила.

Как сцена из дурацкого фильма. Я дурак-актер, который не продумал, что главная героиня может приехать раньше и стать свидетелем лишней сцены. Она не предназначена для ее глаз. Но по закону подлости именно это и произошло.

Даже стало смешно, что это все происходит в реальности.

Рита стоит и не двигается. Слово вымолвить не может. Словно Апраксина ее пугает.

Глупые оправдания. Я понимаю, что просто нужно все Миле рассказать. От и до. Но это невозможно сделать в проходе между двумя столиками. Нельзя рассказывать свою историю при свидетелях. Да и время это займет. Я поэтому и хотел встречи отдельно. Чтобы мы тихо и спокойно все обсудили.

Но не вышло.

Мила гневается. А мне понятен ее гнев. Он о том, что ей не все равно. Как бы от меня не скрывалась, как бы не злилась, я ей нужен. Она мне нужна. Да, черт возьми, мы любим друг друга. Ну неужели сейчас эта глупая ситуация опять все изменит?

Даже смешно становится.

– Врешь! Не верю. Ты смотрел на нее как будто она шоколад. Ненавижу тебя, Навицкий. Всегда ненавидела. Ты просто…

Хочется слегка ее придушить, что бросается такими громкими словами, а потом зацеловать. Но в этом ведь вся Мила. Я выучил ее. Она вроде и изменилась, но стержень остался прежним. Когда эмоций становится слишком много, ее разрывает на мелкие части. Происходит микровзрыв, летят щепки.

Ее любовь она такая. До безумия нежная, до ожога страстная.

Мила пытается вырваться и убежать. Будет скрываться снова от меня и тихо плакать. А я не вынесу, если она еще проронит хоть слезинку из-за меня.

– Рита, ну скажи ты! – говорю на повышенных тонах. Ведь что стоит Рите сказать два-три слова. Банальное “он прав”. Но все бесполезно. Рита стоит и молча смотрит на Милку как на противную и мерзкую гусеницу.