Книга Сделка, страница 42 – Дарья Белова

Еще я думала о поцелуе, и меня захлестывает волна смущения.

Алекс каким-то чувством считывает мои мысли. Его скулы напрягаются. Воздух в помещении меняется, как перед наступлением грозы. И свежо, и бежать надо, укрываться, пока беда не случилась.

— Я провожу тебя, — говорит уверенно и мягко перекладывает мои ноги на диван.

Сам встает и подает руку, на которую опираюсь и поднимаюсь. В голове выстраивается дальнейшая цепочка событий.

Вот он доводит меня до спальни, помогает улечься, нависает сверху… Или у двери в спальню прислоняет к стене, в глаза заглядывает. Я, конечно же, сразу трезвею, и мы целуемся. Так, как после гонки. С привкусом адреналиновой бомбы.

В животе затягивается узел, меняя походку.

Слишком много хорошего начала замечать в гонщике, чтобы моя выдержка дала трещину. Я же всего лишь слабая девушка.

— Тебе нужно раздеться, — с легкостью говорит.

Вспыхиваю быстрее спички. Жаром бьет в лицо до ожогов.

— Что, прости? — хочется откашляться. Голос низкий и хриплый от шока.

Раздеться?

— Ты до сих пор в платье, Марта, — уточняет, но делает это снисходительно, как… С ребенком общается. Это, черт возьми, крепче удара под дых.

— Спасибо. Отвернись тогда.

Опускаю взгляд и жду, пока Эдер сделает то, о чем я его прошу. Алекс медлит, но по маленьким шагам поворачивается лицом к стене.

Пальцами нащупываю потайную молнию, тяну вниз. От волнения дрожь сыпется по всем конечностям.

Начинаю дергать молнию и жалеть, что не попросила Эдера покинуть мою спальню. Какого фига он здесь забыл?

— Помочь?

— Справлюсь, — черт! — Ладно, помоги. Только это, — повышаю голос. Теперь почти визжу от волнения, — глаза закрой.

Вспоминаю эпизод в гардеробе. Я в одном нижнем белье, а Алекс в дверях. Сейчас мои просьбы выглядят комично. И тут же хочется исправить себя. Сказать типа: я передумала, ничего страшного нет, если ты глаза не закроешь.

Но будет звучать и выглядеть очень глупо. Как и сама я сейчас.

— Молнию заело, потому что зажевало ткань.

— Это плохо? — шепчу сдавленно.

Пальцы Эдера то и дело касаются моей голой спины и ребер. Я чувствую каждый орнамент на подушечках.

— Придется рвать.

Сглатываю.

Дальше звук рвущейся ткани, наполняющий мою комнату, мой вдох и выдох Алекса. Все это вмещается в одну секунду. И тишина…

Придерживаю платье руками, когда оно готово упасть на пол. Тяжелое, скользкое и очень дорогое.

Вино будто и не пила. Я пьяна по другой причине, и имя ему — Алекс Эдер. Стоит, улыбается, словно ничего не рвал и не трогал мою спину и область под грудью.

На негнущихся ногах, неровной походкой дохожу до кресла, куда утром кинула ночную сорочку и… Леденею от мысли, что платье-то надо полностью снять.

— Я не буду смотреть, — слышу со спины. И это совсем не облегчает мне задачу.

На счет «три», опускаю руки. Ткань падает, оголяя грудь. Сорочку удается схватить не сразу. Пальцы не слушаются, они трясутся.

Кое-как продев голову, шелк, обласкав разгоряченную кожу, струится вдоль тела, оставляя бедра на виду. Слишком короткой кажется, еще днем мне виделась она неудобно длинной.

Эдер не отворачивался. Я застукала его с опущенным взглядом и хмельной улыбкой. Да и сам он сейчас как будто пьяный, в отличие от меня.

— Теперь можешь идти. Я спокойно лягу и усну.

Алекс смотрит выжидательно. Упрямый гонщик.