Книга Сделка, страница 58 – Дарья Белова

В боксы иду натянутый тонкой, упругой леской.

Балаклава, шлем, защита. Креплю руль и надеваю гоночные перчатки.

— Уау! Далековато, — говорю по радио инженеру.

— Попробуем держаться плана.

Какой именно, мы, конечно же, не обсуждаем. Все решено в стенах гаража. Но я знаю — выше третьего места сегодня не поднимусь. И это самый оптимистичный исход.

Семьдесят один круг заканчивается провалом. Первым на моей практике с первого дня карьеры.

Стратегия «сломалась», выезд машины безопасности спутал все планы еще сильнее. Ничего не сработало.

Я пришел восьмым и заработал какие-то четыре дохлых очка.

Это был мой домашний Гран-при! За меня болели все трибуны, и это… Унизительно для меня — не привезти победу.

Я не чувствую от усталости и напряжения ни рук, ни ног. В груди давление в тысячу тонн. Удар об стену легче бы перенесся, нежели гребаное восьмое место в лучшей команде грида (Прим. автора: это стартовая решетка, расположение автомобилей на стартовой линии в начале гонки).

Отец встречает на выходе. Расстроенный, рассерженный. Папа не подает вида, никогда не подаст, но его взгляд сковывает меня холодом.

Ведь я должен быть лучшим, и если это «лучшее» не получается, значит, не старался, не работал во всю свою мощь.

Виновен! Виновен! Виновен! Молоток стучит по вискам, как приговор сурового судьи.

— Извини, — говорю сквозь зубы, — весь уик-энд — говно, — сминаю тонкий пластик пустой бутылки одной рукой и трехочковым выбрасываю мусор в урну.

— Не сваливай все на других. Умей признавать свои ошибки, Алекс.

— Их не было, пап! — прикрикиваю. На нас оборачиваются, а мне хочется укрыться от пристального, скрупулезного внимания. Будто в микроскоп разглядывают, а ты не в силах сказать «нет!»

— Были, Алекс. Когда нет ошибок, ты получаешь первое место. Все остальное — ошибка.

Идем до его машины и даже не разговариваем. Все органы наполнены горечью поражения.

— Вечером приезжайте, — емко говорит. — Пообщаемся еще.

Вопреки всему, отец никогда от меня не отворачивался. Толкал всегда вперед, ругал, наставлял. Делал.

— Эскортницу свою возьми. У вас же там планы.

Сжав ладонь в кулак, стучу по крыше отцовской машины.

Марта!.. Подиума не было, как и награждения, и совсем вылетело из головы, что я не один.

Киваю и бегом поднимаюсь по лестнице отеля. Вызываю лифт и нервно отстукиваю кроссовком по глянцевой плитке холла.

Обиделась, наверное. Я не искал ее, не подходил. Игнорировал все выходные. Последний нормальный, человеческий разговор у нас был на том поле, где я ее фотографировал.

Вавилова призналась, что это лучшие выходные в жизни, убегая от огромного, с ее слов, шмеля. Дурная, беспечная девчонка! Но чертовски красивая…

В номере Марты нет, и я достаю телефон, чтобы позвонить. Проблемная модель, еще вляпается куда-нибудь…

Не отвечает. Гудки идут, время идет, а Марта не объявляется.

Открываю сообщения и глазами натыкаюсь в неотвеченное от Серены.

Рычу от ощущения тупика. Кручусь мысленно вокруг своей оси и вижу стены, стены, стены… Ни одного даже крошечного выхода.

Марты нет полчаса, час… Через два часа и неотвеченных вызовов срывает чеку.

Мечусь по большому номеру, как загнанный в клетку зверь. Если с ней что-то случилось? В беду попала? Не узнать, не вытащить. Чувство вины травит до потемнения в глазах.