Книга Черные крылья, страница 45 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Так точно.

Дементьев ушел.

И через пять минут вернулся.

– Я забыл вам рассказать по послушнице, Ольге Симоновой. Бывшей бортпроводнице. Вы просили уточнить. Вот ее данные и подворье, где она служит. По ней так же, как и по Антонову и Арутюнову, все лежало на поверхности. Нужно было просто знать, где искать. И, что самое главное, кого. Видите, это подтверждает мою идею, что им кто-то аккуратно подчистил биографии.

– Иди уже, Илья, я все понял.

А Гуров еще раз набрал телефон Кутузовой, но, видимо, найти неуловимую Инну было практически невозможно.

Ему нужно было быстро съездить к свидетельнице того прошлого дела, пока она еще жива. Гурову очень не нравилась тенденция смертей причастных к старому делу. Послушница Ольга, она же бывшая сотрудница компании «Аналык», двадцать лет назад работала бортпроводником, но чаще всего, как уже успел узнать Гуров, выполняла работы курьера, секретаря и переводчика компании. Кто-то, Гуров поймал себя на том, что без подсматривания в блокнот не может сразу сказать, кто именно, рассказал ему про Ольгу самым первым. Кажется, это был сторож на аэродроме.

Ольга Симонова жила при Покровском женском монастыре. Для того чтобы договориться с ней о встрече, нужно было получить разрешение настоятельницы монастыря. Лев созвонился с настоятельницей и поехал в монастырь, чтобы не откладывать. Тем более что ему было строго сказано, что сестра Ольга очень занятой человек, постоянно работает с детьми и неплохо бы ему приехать как можно быстрее, если он хочет переговорить с ней.

Симонова ждала полковника в просторном помещении, за столом, накрытым белой скатертью. Там же стоял самовар, варенье, домашний хлеб и яблоки. На стенах просторной, но очень уютной комнаты висели детские рисунки, а сама Ольга заполняла что-то похожее на классный журнал, только вместо оценок, как понял Лев, напротив фамилий она записывала какие-то пометки.

– Только что закончила занятие с детьми, и есть небольшой перерыв, – улыбнулась Ольга. – У нас нет оценок, но все равно приходится заполнять дневники.

– А, это что-то вроде церковно-приходской школы? – спросил Лев. На входе он увидел надпись «Серафим» – и больше ничего: ни часов работы, ни какого-либо пояснения. То ли школа, то ли какой-то детский центр при монастыре.

– Мы работаем с детьми, пережившими психологические травмы, – сдержанно улыбнулась Ольга, – и с их родителями. Учим, помогаем, кому можем. Есть те, кто не может пока ходить в школу, поэтому проводим домашнее обучение. К сожалению, принять всех, кому нужна помощь, невозможно. Но стараемся.

Она сложила руки на столе, показывая, что ждет продолжения разговора.

Удивительное дело, но нигде почти не сохранилось ни одной старой фотографии сотрудников «Аналыка». Обычно если у полковника возникала необходимость расспросить кого-то по делу по прошествии лет, то Гуров всегда вызывал в памяти фотографии, каким был человек в прошлом. Просто чтобы сравнить.

– Пытаетесь вспомнить меня на фотографиях в прошлом? Не пытайтесь. Теперь я уже совсем другой человек. Сама понимаю это. Я правильно поняла, что вы по поводу «Аналыка»? И той катастрофы? Двадцать лет прошло, я все ждала, что кто-то придет. Нас и тогда никто не спрашивал. Ни о чем. Было странно сидеть. Ждать, думать, что вот-вот нас остановят, кто-то что-то спросит.