Книга Памятка убийцы, страница 67 – Алексей Макеев, Николай Леонов

Бабушка не просто пустила, но еще и сама вышла проверить, что полиция – действительно полиция, а не «абы кто».

– Милая моя, вы уж лучше сама-то не выходите, – попросил ее Крячко, – мало ли какие бандиты могут назваться полицией.

– А я и не боюсь…

– Раиса Валентиновна, это ко мне.

По лестнице спустилась женщина спортивного телосложения с растрепанной короткой стрижкой. Было видно, что ей слегка за шестьдесят, судя по морщинкам, она очень любила смеяться, и Гуров оказался прав: она действительно наблюдала за ними с балкона.

– У меня зимний сад на балконе, и я люблю там работать, – отозвалась свидетель, отвечая на пока еще не заданный вопрос, – меня зовут Елена Вадимовна. Борщ будете?

Оба сыщика вдруг поняли, что невероятно хотят борща. Пахло головокружительно.

– Мы вроде как при исполнении, – осторожно протянул Гуров, потягивая носом аромат, который, словно канат, тянул Льва вперед.

– Так я вам и не наливаю, вернее, наливаю, но только суп.

Свидетель оказалась по-настоящему бесценной.

Елена Вадимовна вязала. Это было ее хобби, но со временем оно стало приносить очень хороший доход. Притом не столько сами вещи, она их вязала и часто просто дарила хорошим знакомым, а две школы рукоделия. Елена открыла их, объединив тех из своего окружения, кто умел хорошо вязать, и тех, кто не умел, но всегда мечтал научиться. После этого она стала проводить занятия у себя в уютной квартире-студии, где посиделки собирали все больше учеников. А сама она разводила редкие сорта фиалок, как раз на том балконе. И днем часто сидела там, читала книги по вязанию или детективы.

– Я обожаю детективы. И как раз вышла на балкон в тот момент, когда он фотографировал девушку в этой странной позе. Сверху это было очень похоже на то, что он уложил ее на асфальт в позе трупа, еще и цветами сверху присыпал.

– Елена Вадимовна, а вы смогли разглядеть самого фотографа?

Женщина покачала головой:

– Отсюда плохо видно, но я могу точно сказать, что он старше, чем хочет казаться. Не очкарик, хотя хотел показать, что носит очки. Они ему явно мешали, он их постоянно поправлял, я сама очкарик, могу сказать вам точно, что если очки удобные, их перестаешь замечать. Потом он подошел, помог ей встать. Я уже стояла у окна, было интересно, не заставит ли он ради фото нырять бедную девушку. Чай, не лето.

Сыщики закивали, не отрываясь от еды.

– Ешьте, я вам еще печенья дам с собой, у меня вчера были посиделки, и мои крошки нанесли столько еды, что ее за неделю не съесть. Так вот. Он помог девушке встать, надеть пальто, а потом что-то сказал, она кивнула, он показал рукой куда-то за спину. Я умею читать по губам, но этот поганец стоял ко мне спиной. А девушка говорила очень невнятно, но мне кажется, что она сказала что-то вроде того, что будет ждать. Дальше он ушел, она стояла. Я подумала, что она ждет, что фотограф подгонит машину. Но когда в следующий раз я посмотрела в окно, она сидела, а над ней наклонилась девушка с черными растрепанными волосами, погладила ее по плечу, что-то сказала.

– Вы точно видели, что она ее касалась? – чуть ли не хором спросили напарники.

– Я еще не выжила из ума. Она совершенно точно погладила ее по плечу. Вернее, так, положила руку на плечо и быстро ее отняла. И пошла в сторону Пушкинского музея. Девушка продолжала сидеть. Я подождала еще минут двадцать и позвонила в полицию. Буквально через пять минут к ней подошел прихрамывающий мужчина, и он сразу проверил пульс. И тоже, видимо, вызвал полицию.