Книга Памятка убийцы, страница 69 – Алексей Макеев, Николай Леонов

Свои волосы у нее были короткие, приятного каштанового цвета. Даша сняла макияж, и оказалось, что девушка совсем молодая.

– Пока я только взяла анализы и подготовила все для вскрытия. Могу сказать, что ей от двадцати до двадцати пяти лет. Шрамов на теле нет, только мелкие, вроде разбитых коленок; татуировок и других отличительных примет тоже нет.

Дежурный, как и обещал, позвонил, чтобы сказать, что Пономарева пришла, и Лев улыбнулся чуть хищно:

– Отлично, через двадцать минут можете ее пропустить. И чтобы кто-нибудь проводил.

– Мне казалось, что мы уже все обсудили. – Пономарева вплыла в кабинет так томно, словно была звездой немых фильмов тридцатых годов. Кажется, за эти несколько часов она успела очень хорошо подготовиться к общению с Гуровым. Даже духи, которые явно были дорогими и стойкими, напоминали какой-то ретроаромат.

– Расскажите подробнее, как вы нашли тело девушки и почему не вызвали «Скорую» или полицию.

Пономарева кротко улыбнулась, жеманно сложив руки на коленках. Когда рядом не было Чегеваркиной, эта женщина всеми силами играла слабую барышню, которая не привыкла ничего решать и понимает, что в любом случае ей придется просить помощи и защиты. Именно это она и пыталась сделать.

Сначала воззвала к мужскому началу полковника:

– Но это вы, мужчина, который постоянно работает с такими страшными вещами, понимаете, что делать, если вы нашли труп. А мне показалось, что девушка просто немного перебрала, я наклонилась к ней, спросила, все ли в порядке, и посоветовала идти домой.

– А вы понимаете, что если она была еще жива, то вам светит статья за то, что оставили человека в смертельной опасности и не вызвали помощь?

– Но, полковник, ведь, когда я уходила, она вполне себе могла быть живой и невнятно сказать мне, что все в порядке, она ждет кавалера. Тем более что у нее не было ни сумочки, ни каких других вещей, кроме цветов. Обычно именно так девушки ждут своих мужчин. Вещи в машине, а она перебрала и присела отдохнуть.

– Свидетель показал, что вы прикасались к ней.

– Не могу сказать точно, – Пономарева отточенным жестом коснулась висков, словно сдерживая рвущуюся наружу мигрень, – вы же понимаете, я шла на работу и уже мысленно решала рабочие вопросы. Эта девушка стала лишь каким-то моментом.

– Только момент этот мог спасти ей жизнь.

На нее не действовало ничего. Ни угрозы, ни жесткий тон, ни взгляды. Податливая, словно пластилин, Пономарева несколько раз меняла свою точку зрения, утверждала, что ничего не помнит, плохо видит, ей нехорошо, тут душно, дайте воды, и в конце концов стала буквально заходиться в истерике, что на нее давят, а она всего лишь пошла навстречу следствию, выполняя свой гражданский долг.

И отлично было видно, что все, что она изображала, было чистой воды притворством. Особенно момент, случившийся уже после того, как Гуров подписал ей пропуск на выход. Пономарева, не покидая кабинета, достала телефон, поднесла его к уху и голосом, в котором зазвучали слезы, сказала в трубку: «Машенька, пожалуйста, попроси нашего водителя забрать меня из Главка, только что меня вызвали на допрос и уже вымотали все нервы, мало мне стресса с утра, мало того, что я нашла труп, так они еще и обвиняют меня в этом».

Судя по крикам Чегеваркиной в трубке, Главку грозили сразу все адвокаты, прокуроры и суды, до которых только сможет дотянуться Мария Александровна.