Книга Скромная жертва, страница 12 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Грустная особа, – Гуров покрутил в руках маленькую бутылку, словно созданную, чтобы годами дрейфовать по волнам, храня в своем чреве послание русалки. – Знаменитая местная утопленница?

– Кто знает, – Штолин усмехнулся в усы, стоя в клубах сизого дыма, – сколько в этих водах покоится прекрасных девушек, погибших из-за злой мачехи или несчастной любви?

Его взгляд остановился на водной глади.

– Славяне же не считали русалок чудовищами. Наши предки верили, что сирены всего лишь несчастные утопленницы, чей уход был преждевременным и неестественным. Только поэтому к ним относились как к нечистой силе.

– А вы?.. – Гуров сделал глоток из бутылки. Пиво оказалось крепким, хмельным, с умеренной ноткой горечи. – Как относитесь?

Старик помедлил с ответом:

– С сочувствием. Кто знает, сколько дел Ребекки было заведено после гибели девушек, которые поют печальные песни и водят медленные хороводы в камышах и между корягами в ночной воде?

– Дел Ребекки? Как в «Девушке с татуировкой дракона» Стига Ларссона? – Крячко обожал детективы. – Это выражение в ходу у сотрудников провинциального полицейского участка на острове, где происходит действие. Означает «нераскрытое дело, которое до сих пор мучает следователя». Когда душа из-за несделанной работы болит.

Штолин посмотрел на московских следователей задумчиво, будто решался на что-то, но ответил сухо:

– Бог с вами! Ну какие у русалок татуировки, юноши? Это моряки набивают карты, штурвалы, якоря. Да и при чем здесь дракон? Ну, – он поставил свой стакан на поднос, – даю вам полчаса на душ и смену гардероба – и милости просим на судаки и уху!

– Всенепременно! – Крячко подхватил чемоданы.

Гуров знал, что его приятелю такие эмоции чужды. Он умел мысленно отпускать прошлое, поэтому точно был не из тех, кто ходил с фотографиями таких «Ребекк» в кармане бумажника, как агенты ФБР из сериала «Мыслить как преступник». Этого бы не приняла в муже и всегда позитивная, домовитая жена Наталья.

Другое дело – Гуров. В ящике его стола по сей день лежали копии нескольких неизменно саднящих, как старые раны, дел. Три из них он снова и снова распутывал в ночных кошмарах. Метался в холодном поту по окраинам Москвы в безуспешных поисках убийц женщин и детей. Но с облегчением просыпался в объятиях Марии. Она, перепуганная, прижималась к нему всем телом с умоляющим шепотом: «Проснись! Проснись! Проснись!!!» А наутро деловито спрашивала, какие страхи стояли за его поведением, переходил ли детский страх в экзистенциальный ужас и в какой позе будет правильнее кататься по супружеской постели, чтобы это грамотно сыграть.

Гурова поражала эта ее актерская прагматичность на грани черствости. Жена, очевидно, ставила это качество выше их близости, а потому казалась Льву человеком-загадкой, женщиной-тайной, с которой он так и не смог до конца слиться.

Однако Гуров никогда не сомневался в своей оценке коллег. Он наверняка знал: бывших сыщиков не бывает. В мире столько зла, что у людей их профессии просто нет отдыха, даже если он верой и правдой заслужен.

Пенсионеры справляются с этим по-разному. Кто-то не признается себе, что по-прежнему ищет в людях зло, и ведет допросы всех подряд между делом, терроризируя домашних с особым наслаждением. Кто-то открывает частное детективное агентство и целыми днями доказывает параноикам неверность супругов. Кто-то, как бывшие сотрудники ФСБ, полицейские, криминалисты и юристы из США, объединившиеся в команду The Case Breakers, расследует старые, не дающие покоя обществу преступления.