Книга Секреты, которые убивают, страница 117 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Давайте отойдем чуть в сторону. Хочу задать вам несколько вопросов.

Они отошли к двери в декорации, через которую полчаса назад «дядя Ваня» в волнении убежал со сцены.

– Скажите, Игорь Семенович, что вы, Кондрашов и Юлия Борисовна делали, когда вышли через эту дверь со сцены? – спросил Гуров.

Молчунов пожал плечами:

– Что делали? Да ничего, по сути, не делали. Говорить было не о чем. Надо было только выждать определенное время, потом я должен был выстрелить – и пора было возвращаться на сцену.

– Скажите, а вы стреляли холостыми патронами, как и вчера? Не могло случиться, вы по забывчивости взяли боевую обойму?

– Нет, не могло, – решительно заявил Молчунов. – Да вы легко можете это проверить – ведь мой пистолет лежит у вас в кармане.

– Да, пистолет у меня, – согласился Гуров. – Но две пули из него уже выпущены, и я не знаю, какие это были пули.

– Пули выпущены, но гильзы от них валяются где-то здесь, – сказал Молчунов. – Их легко найти. А гильзы от холостых патронов, как вы знаете, сильно отличаются от боевых. И потом, если вы предполагаете, что я мог в обойму с холостыми патронами вставить несколько боевых – значит, вы уже обвиняете меня в убийстве. Ведь такое нельзя сделать по забывчивости!

– Да, нельзя, – согласился сыщик. – Гильзы я, конечно, поищу. А скажите – там, за дверью, куда вы стреляли?

– Куда? – удивился миллионер. – В небо, конечно. В божий свет, как в копеечку.

– А здесь, уже на сцене?

– А здесь я стрелял в сторону Гены Кондрашова. То есть, конечно, я стрелял далеко в сторону от него, но примерно в его направлении, чтобы у зрителей было впечатление достоверности.

– А в Теплова не стреляли?

– А в Теплова не стрелял. С какой стати я бы стал в него стрелять?

– С той стати, Игорь Семенович, что он в свое время причинил вам большую неприятность, вы потеряли из-за него большие деньги и до сих пор об этом не забыли. Вот только утром мне рассказали.

Игорь Молчунов глубоко вздохнул.

– Да, рассказал, это вы верно заметили, – со вздохом произнес он. – Будто нарочно яму себе вырыл. Но скажите: вы что, считаете меня клиническим идиотом? Ведь это сущее безумие: свести счеты со своим врагом при сотне свидетелей, да еще и заранее сообщить полицейскому, что убитый – мой враг. Я что, дурак, вы считаете?

– Нет, не считаю, – признался Гуров. – Но скажите: как вы себе объясняете неожиданное появление Теплова на сцене? Ведь ему здесь нечего было делать.

Молчунов только руками развел:

– Я сам пытаюсь найти ответ на этот вопрос. Пытаюсь – и не нахожу. Словно его кто-то вывел навстречу собственной гибели. Но кто мог это сделать? Я ума не приложу.

На несколько минут установилось молчание. Потом Молчунов тихо спросил:

– Вы что, серьезно считаете, что это я застрелил Пашу Теплова? Считаете меня убийцей?

– Нет, всерьез я эту версию не рассматриваю, – отвечал Гуров. – Ведь тогда и правда я должен считать вас клиническим идиотом. Но вы должны понимать, что на данный момент являетесь основным подозреваемым. И когда сюда приедут дознаватели из Владимира, они прежде всего накинутся на вас.

– Это я понимаю, – признал Молчунов. – Не знаю, что это будут за люди, но ничего хорошего я от них не жду. Ведь это и правда удобная версия – заявить, что я давно ненавидел Теплова, только не знал, как ему отомстить, и вот теперь выбрал удобное время… Да они меня сразу в наручники закуют, как только приедут! Так что вся моя надежда на вас, Лев Иванович. Ведь вы меня за сегодняшнее утро немного узнали, поняли, что я за человек. Да, я люблю риск, люблю оружие, не очень считаюсь с законами. Но к Паше Теплову я, в общем, особой ненависти не испытывал. А после того как он организовал этот спектакль, я даже стал его уважать. Так что нет, я его не убивал, и в уме такого не держал, поверьте.