Книга Сам себе приговор, страница 156 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Вы уверены, что вашу жену и дочь не заманил в ловушку какой-нибудь маньяк или педофил, который запросто мог убить ненужную ему Светлану и оставить при себе Соню? Думаю, нет нужды объяснять для чего.

Вот тут-то до Тарасова начала доходить вся неприятная сторона ситуации с побегом жены, и лицо его внезапно вспыхнуло от прилившей к нему крови, а потом так же резко побледнело.

– Черт! – провел он ладонями по лицу. – Я об этом даже не подумал!

Куда только девались его хладнокровие и равнодушное выражение лица! Он растерянно посмотрел на Гурова и спросил:

– Вы что-то знаете об этом?

– Нет, – глядя прямо в глаза Тарасову, ответил Лев Иванович. – Если бы я что-то знал, я бы сейчас не сидел на этом диване и не разговаривал бы с вами, а пытался найти преступника. Но я пока что только выдвинул предположение. Причем одно из нескольких, что могло бы случиться с вашей женой и дочерью, после того как она так внезапно уехала из этого дома.

– Так какого черта вы меня тогда пугаете, если это только предположение! – воскликнул Тарасов. Но крикнул не зло, а как-то не очень уверенно и даже испуганно.

– А я вас не пугаю, – спокойно продолжил Лев Иванович. – Я просто выдвинул один из вариантов развития событий. Очень даже вероятный вариант, так как я, как сотрудник уголовного розыска, с такими случаями уже встречался. Вот вы, Эдуард Никитович, весьма спокойно отнеслись к тому, что ваша супруга вдруг неожиданно, забрав ребенка, решила уйти к другому мужчине. Об этом вы узнали, как я понял, из ее письма к вам, которое она оставила… Где она его, кстати, оставила?

– Вот тут, кажется, – кивнул Тарасов на журнальный столик. – Или в спальне? Не помню уже.

– Не помните… – покивал головой Гуров. – Зато я помню, что вы говорили, что нашли записку от жены на кухонном столе.

– Может, и на кухонном. Я не обязан помнить всякие мелочи, – огрызнулся Тарасов.

– Вы считаете, что записка от жены, которая уходит к другому мужчине, забрав ребенка, это мелочь?

– Я имел в виду не записку, а место, где она лежала.

Тарасов начал заметно нервничать, и Лев Иванович решил немного подержать его в напряжении.

– А почему вы уничтожили записку, а не попытались выяснить, в чем, собственно, дело? Почему вы не позвонили жене? Вы ведь приехали домой именно в тот день, когда она, по вашим словам, уехала?

– Да, записка была датирована именно тем днем, когда я вернулся домой из командировки. И откуда вы взяли, что я не пытался ей дозвониться?

– Интересно, зачем ваша жена написала дату на записке? Чтобы вы знали, когда она от вас ушла? Как вы думаете?

– Откуда мне знать, зачем она ее написала?! Светлана всегда была с прибабахом. У нее еще и не такие странности бывали. Она вообще очень, очень… как это сказать? В общем, она перфекционистка, и любила, чтобы все по жизни было правильно, четко и ясно.

– Любила? Вы говорите о ней в прошедшем времени. Почему? – с подозрением прищурившись, поинтересовался Лев Иванович.

– Вы меня на словах не ловите, – зыркнул злым взглядом Тарасов. – Сказал так, потому что на данный момент моя жена тут не присутствует.

– Так вы утверждаете, что пытались дозвониться до жены? – снова задал Гуров вопрос с подвохом.

– Ничего я не утверждаю. Я просто вас спросил, откуда вы знаете, что я не пытался дозвониться? Пытался, но мои звонки не проходили. Она, вероятно, уехала еще утром или днем, а я вернулся домой только поздно вечером, почти ночью. Поэтому звонить не стал, а позвонил ей только спустя сутки.