Онлайн книга «Места здесь тихие»
|
— Лева, скажи хоть ты ей! Какие ретриты, какие погружения! Тут черт-те что творится, а ей все как об стену горох. — А что такое? — поинтересовался Гуров, с удовольствием выпивая чашку подостывшего, чрезмерно сладкого чая. — Тьфу ты, как не слипнется все, как она пьет это? Понятно теперь, с чего она такая взвинченная, столько глюкозы. Так что случилось, повздорили? — Она, Лева, собирается продолжать свои семинары! Семинары, понимаешь? По лесам упыри шляются, а она — семинары! — Ну и? — Ну что «и»? Давеча, как за чаем для этой дурочки ездил, Наташка прозвонилась и закатила скандал: видишь ли, давно хотела какую-то хлебопечку, именно «Панасоник» и чтобы обязательно старой модели, не это-вот-все-одноразовое, а у меня из головы вылетело… Станислав шарил по телефону в поисках, продолжая рассказ: — Дай, думаю, по объявлениям пошарю — ну как кто поблизости продает. Тут же можно задать, чтобы рядом… и на тебе! Катькино объявление: приглашаю на семинары, реабилитация после токсичных отношений, пробуждение женской силы, снятие страхов, научиться говорить «нет» без поездок в Индию и медитаций по пять часов в день… Написано-то как! Как будто голосишко ее слышишь. — Ты давай быстрее, она вернется сейчас. — Да и пошла она на… — выругался Крячко. — Вот, нашел, смотри. Да, все было, и точь-в-точь по Стасову рассказу: и объявление, в котором значилось лишь место (турбаза «Шужкопа»), и время сеансов — ближайший через три дня, — и тонкий намек на то, что связи нет, «все необходимое — с собой», и цена, при виде которой Гуров присвистнул. — У девушки неплохой аппетит, а ведь не скажешь, бессребреница. Разумеется, это все надо прекратить. — Так а ты думаешь, с чего она на доски объявлений это все вешает — а ну какой-нибудь санэпиднадзор вопросики задаст: чего это за сходки у вас, да на каком основании. Смотри по тексту: ни упоминания о медицине, психологии — не придерешься. Вот выжига, а? — Стало быть, вы повздорили. — Разумеется! Что за ботва и клубни: понаедут тетки с жирными кошельками, тварь местная загрызет кого-нибудь, и снова Орлов будет умничать, отправляя нас рыскать в полном тумане. Я ей и врубил в лоб: или отказываешься от своих смешных и опасных фантазий — или сообщу куда следует. — Ну-ну, и что она ответила? — Истерику закатила. О, — мельком глянув в окно, проворчал он, — сейчас она тебе сама все расскажет, к гадалке не ходи — плакаться идет. По лестнице, дыша духами и туманами, спускалась Катерина — раскосые глаза, как у больного котенка, украшены непросохшей слезой, взгляд, направленный на Гурова, такой, что ясно: нет у нее ни надежи, ни опоры, ни спасителя — только он, добрый и объективный Лев Иванович, который никогда не позволит себе разрушить чью-то жизнь… «Теперь мне уже Профессора жаль, — понял сыщик, — бедняга мягкосердечный. Как эта умудряется выводить его на строгом поводке, как выработала такие условные рефлексы? Нет, Лера о ней не знала, ни одна женщина, даже умная, не потерпит такое. И все-таки…» Именно «все-таки». При взгляде на нее так и сжимается сердце, так и хочется подать руку помощи, защитить это несчастное, неприспособленное существо, вывести из темного леса эту очередную красную шапочку. Лев Иванович не без труда подавил усмешку, поспешно придал лицу своеобычное, серьезное и сочувствующее выражение, вопросил с отеческой любовью и проникновенно: |