Книга Человек с лицом убийцы, страница 108 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Парень даже не вздрогнул и не пошевелился, когда Станислав, который вошел вместе со Львом Ивановичем в комнату Тони, защелкивал на его запястьях наручники. Он посмотрел на Антонину взглядом побитой собаки и горько усмехнулся.

– Что ж, – сказал он. – Признаю свой проигрыш. И прошу отметить при свидетелях, что готов идти на сотрудничество со следствием добровольно и не оказываю сопротивления при аресте.

Елизар поднял руки, скованные наручниками, и теперь уже молча последовал к выходу из комнаты. Проходя мимо Жанны Валентиновны, стоящей в дверях, он улыбнулся ей и подмигнул. Но, опять же, не сказал ни слова и прошествовал дальше, сопровождаемый Крячко.

* * *

– Как вы узнали, что он в квартире, и как попали в нее сами? – удивленно спросила Тоня, когда они спустились на первый этаж, чтобы проводить оперативников до дверей.

– Можешь считать, что мы знаем секрет Дэвида Копперфильда и умеем не только проходить сквозь стены, но и читать мысли преступников, – рассмеялся Лев Иванович, так и не ответив на вопрос Тони, и вышел следом за Крячко. – Думаю, что Жанна Валентиновна все тебе объяснит, – добавил он, не оглядываясь на Антонину.

– Все намного проще, чем ты думаешь, – с улыбкой обняла Тоню Астапова, повторяя слова, сказанные не так давно Елизаром. – Просто несколько дней назад у нас в квартире были поставлены новые видеокамеры и прослушивающие устройства. А у соседей напротив все время дежурил полицейский и следил за тем, что творится на лестничной площадке и у нас в квартире. Лев Иванович знал, что Елизар попытается прийти, чтобы повидаться с тобой, вот и устроил ему эту ловушку.

– Понятно, – кивнула Тоня и добавила, помолчав с полминуты: – Если у меня родится девочка, я назову ее Ириной в честь мамы Иры, а если мальчик…

Она загадочно улыбнулась и, недосказав своей мысли вслух, стала подниматься по лестнице на второй этаж.

– Ну и чем же закончилась эта невероятная эпопея? – спросил Орлов, когда Гуров и Крячко прибыли к нему на ковер после допроса Елизара Шишковского. Оперативники, вымотанные за этот долгий и тяжелый день, переглянулись, и Лев Иванович ответил:

– Сядет, и надолго. Там статей набирается на серьезный срок. Но это еще не скоро…

– Я понимаю, что сядет. К чему были такие зверства с его стороны, Лева? С Игнатом Лопахиным-то все понятно, вы и сами докопались. Подвернулся случай избавиться от опеки родителей, Шишковский им и воспользовался. А вот чем ему родители не угодили?

– Денег хотелось, Петр, – пожал плечами Гуров. – Все старо как мир – хотелось денег, и много.

– Хоть и работа неплохая, и квартира-трешка в Приморье, – добавил Крячко, грустно уставившись в сторону секретера, за створками которого генерал держал горячительные напитки. Тот намек понял и буркнул: «С делами разберемся и отметим». А Стас продолжал: – Денег же много не бывает. Да и на родителей парень зло затаил.

– Как рассказал нам сам Шишковский, – Гуров потер кончик носа и тоже искоса глянул на шкафчик, – он первоначально ничего и не думал предпринимать. Просто ему в какой-то момент стало любопытно, а как там родители-то поживают – горюют по нему до сих пор или уже успокоились. Он ведь тогда, шесть лет назад, на свои похороны тайком приезжал и тешил себя зрелищем, как родители и его нянька убиваются по нему.