Книга Человек с лицом убийцы, страница 159 – Николай Леонов, Алексей Макеев

А вот дочь убитого – Апраксина – была более сдержанна в своих показаниях. Она сообщила, что отец с матерью развелись около десяти лет назад, и причиной развода стало именно увлечение ее отца доносами. Валерия рассказала, что мать называла бывшего мужа «злобным завистником» и терпеть его постоянную раздражительность, которая отражалась и на ней, больше не смогла. Женщина не особо вдавалась в то, чем занимается ее отец, но по-своему любила его, несмотря ни на что. Именно поэтому регулярно, примерно раз в неделю, приезжала к нему домой, привозила поесть что-нибудь вкусненькое и убиралась в квартире. По ее словам, настоящих врагов у отца не было. Даже те, на кого он жаловался (а ей несколько раз приходилось беседовать с такими людьми), считали его, скорее, немножко сумасшедшим и больше издевались над его доносами, чем злились на доносчика. Соседи по подъезду и по дому, на некоторых из которых Гордеев тоже жаловался, не любили его, но и серьезных ссор между ними не было. Они просто старались держаться от этого мужчины подальше, тоже считая его ненормальным.

Опера, конечно, опросили некоторых из тех людей, на которых Гордеев писал доносы чаще всего, или тех, на которых его нападки были особенно яростными, но те лишь подтвердили как слова Апраксиной, так и собственное алиби на момент убийства. Убитого доносчика считали немножко «тронутым», а его кляузы – плодами беспощадной и всепожирающей зависти. Никто из опрошенных «жертв» Гордеева никакой злости или ненависти к нему не выразил. Как говорило большинство из них: «Да он просто убогий! Зачем на такого внимание обращать? У меня посерьезнее вопросы имеются. Конечно, такие кляузы неприятны, но по сравнению с другими проблемами это просто мелочи жизни и детский лепет!»

В общем и целом следствие зашло в тупик. У оперативников не оказалось никаких следов, способных привести к убийце – ни отпечатков пальцев, ни свидетелей, и даже мотив убийства они предложили натянутый: «Вследствие личной ненависти, вызванной поведением жертвы». Хотя ни одного человека, который настолько бы ненавидел Гордеева, чтобы заставить его подавиться деньгами, ни опера, ни следователи найти не смогли.

Изучая это дело, Гуров периодически делал пометки себе в блокноте, отмечая важные, на его взгляд, детали. Теперь сыщик абсолютно не сомневался, что он на верном пути – в столице действительно как минимум три года орудовал серийный убийца. И, помимо крестиков на висках, которые были личной меткой киллера, просматривалось еще множество совпадений. Сыщик отметил отсутствие настоящих врагов, хотя недругов у Гордеева было куда больше, чем у последующих жертв – Быковской и Киреева. Вдобавок, общим оказалось и отсутствие каких-либо следов и свидетелей. Убийца явно продумывал все заранее, долго планировал преступление, наблюдая за жертвой, а затем наносил удар, когда мог остаться максимально незамеченным.

И дополнительным подтверждением его планирования служила «серая» сим-карта, которую он наверняка купил исключительно для этого дела, а затем уничтожил. Однако если брать в качестве рабочей версию о том, что убийца сначала позвонил своей жертве, договорился о встрече, а затем явился прямо в дом, то получается, что Гордеев был знаком с ним.

– Впрочем, это не обязательно, – вслух одернул себя Гуров. – Убийца, зная о склонности жертвы писать доносы, мог подыграть ему и предложить Гордееву компромат на кого-то, кто интересовал покойника до смерти. – Он сдержанно фыркнул над получившимся в последней фразе каламбуром.