Книга Катафалк дальнего следования [Сборник], страница 99 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Жалко, – расстроилась Мария. – Просто мне кажется, что он не виноват и Татьяну не убивал… Не такой он человек, чтобы убить кого-то.

– Мария, а вы сейчас никуда не уходите? – поинтересовался Гуров. Девушка ему нравилась, хотя красавицей ее он бы не назвал. Скорее, симпатичной. – Нам бы потом с вами очень хотелось поговорить, не вызывая вас для беседы в наше учреждение.

– Нет, я буду дома, – просто ответила соседка Вершинина. – И буду вас ждать. Хотя я уж и не знаю, что я могу еще нового рассказать. Вроде бы уже все сказала еще полгода назад, – нерешительно добавила она.

– Ну, за полгода можно столько всего интересного вспомнить! – подбодрил девушку Лев Иванович.

– Или забыть все детали окончательно, – скептически проговорила Мария.

– Дайте угадаю, – прищурился Гуров. – Вы учитесь на юрфаке на следователя. Угадал?

– Нет, не угадали, – рассмеялась девушка. – Я на инязе учусь, на четвертом курсе.

– Ну, тогда ждите нас минут через двадцать к себе в гости. – Лев Иванович слегка поклонился, отступил назад и закрыл за собой дверь.

– Ты с кем это, Лев Иванович, так долго беседовал? – поинтересовался Крячко.

– С соседкой напротив, – ответил Гуров. – Очень милая юная особа, доложу я вам.

Лейтенант Семашко вышел из одной из боковых комнат и произнес скороговоркой:

– Терентьева Мария Павловна, двадцать два года, студентка МГУ, учится…

– На факультете иностранных языков, снимает двухкомнатную квартиру у четы Остафьевых, врачей, которые в данный момент отсутствуют, потому как три года назад отбыли работать по контракту в Иран, – смеясь, перебил парня Крячко. – Не ты один, Дмитрий, у нас такой памятливый.

– Так, хватит вам тут устраивать соревнования, у кого лучше память, – вздохнул Гуров. – Прямо как дети, ей-богу. Лучше скажите, что уже успели осмотреть.

– Да ничего толком не успели, – развел руками лейтенант. – Я только из гардеробной вышел. Вещей там, одежды всякой – немерено! Никогда столько не видел. Особенно женской обуви много.

– Ну, а как ты хотел! – усмехнулся Крячко. – Татьяна Дмитриевна знаменитой фотомоделью была. Ей по статусу положено было столько вещичек иметь. Она – человек популярный в мире моды. Так что…

– Это я понимаю, – ответил Семашко. – Только вот зачем она в дорогих туфлях на высоком каблуке дома ходила, когда у нее всякой другой обуви попроще и без шпилек полным-полно? Тут толпы нет, оценить ее красивые ноги, кроме мужа, некому.

– Как это – дома ходила? – не понял Гуров и переглянулся с Крячко.

– Так ведь когда ее тело нашли, то она была одета лишь в халатик на голое тело, но зато – в туфлях на высоком каблуке.

– Хм, а и правда, почему? – задумался Лев Иванович.

– А может, она куда-то собиралась и успела только туфли надеть, а остальное не успела, – задумчиво предположил Крячко.

– Кто же сначала туфли надевает, а потом нижнее белье? – удивился Гуров. – Ты сам пробовал когда-нибудь так одеваться?

– Так ведь кто их этих современных женщин знает, – хмыкнул Крячко. – Сколько раз лично наблюдал, как женщина за рулем, остановившись на зеленый свет светофора, переобувалась, красилась и говорила по телефону – и все это одновременно!

– Я так думаю, что она все-таки кого-то ждала, – задумчиво произнес Семашко. – Правда, ее телефон так и не нашли, но распечатки разговоров оперативники посмотрели. Последний, кому она звонила, был фотограф из того модельного агентства, в котором Вершинина работала. Итальянец, между прочим.