Книга Месть на все времена [сборник], страница 130 – Николай Леонов, Алексей Макеев

На Цыкалина и Бархунова жалобы в прокуратуру поступали регулярно, но, несмотря на это, оба приятеля всегда выходили сухими из воды. У них где-то в верхах была мощная административная «крыша». Поэтому их «проказы» всегда сходили им с рук. А они оба – это Кречетова знала точно! – имели отношение и к «чёрным риелторам», и к рейдерам, и к мелким рэкетирам. С «крупняком» они старались не связываться, а вот всевозможные поганцы уровня «профессиональных соседей» или «чёрных коллекторов» под их крылышком чувствовали себя вольготно.

В какой-то мере подстава со взяткой, устроенная ей «доброжелателями», по мнению Кречетовой, стала следствием трений между Дубовским РОВД и прокуратурой. На посту прокурора района она успела отработать всего два года. И лишь теперь ей открылась полная картина творящегося в районе. Её предшественнику, ушедшему на пенсию, по его натуре скорее подошло бы работать адвокатом, а не прокурором. Он закрывал глаза на проделки начальника РОВД и его «корешей». Ради своего личного спокойствия руководитель прокурорской службы старательно прятал концы и не «будил лиха». А вот Кречетова, отработав с полгода, принялась усиливать нажим на Цыкалина и Бархунова.

Судя по всему, криминальные дельцы при погонах начали на неё жаловаться своей «крыше». Именно этим объяснялось начавшееся давление на саму Кречетову, закончившееся беспардонной провокацией.

– Я не хочу сказать, что непогрешима и свята, – собеседница Гурова грустно усмехнулась, – случалось, допускала ошибки, иногда принимала не те решения, какие следовало бы… Но того беспредела, что был до меня, в районе не стало. Именно тогда мне и дали прозвище Васса Железнова. Ну, что сказать? При всех минусах эта женщина мне симпатична и вызывает сочувствие. А вот зятёк прозвал меня Салтычихой, по имени помещицы-душегубки. Ну, так его самого с начала работы в органах именовали Обер-капо, по аналогии с концлагерными надзирателями…

По мнению Кречетовой, в исчезновении Бархунова она видит или месть со стороны тех, с кем он когда-то поступил бесчестным образом (а таких было предостаточно), или какую-то его очередную аферу.

– В смысле изобретательности или, как это называется сегодня, креатива, он, можно сказать, профессионал. Придумать какую-нибудь изощрённую аферу – это для него раз плюнуть. Так что я допускаю любую, самую невероятную по своей изощрённости мошенническую комбинацию с его стороны.

…Покинув пределы Ветрова, Лев отправился в Дубовское. Там первым делом он решил заехать к родителям Бархунова. Промчавшись около семидесяти километров, полковник увидел поднимающиеся над зеленью лесного массива пяти– и девятиэтажки. В этих местах он когда-то бывал и поэтому сразу же отметил, что за прошедшие годы ландшафт города несколько изменился: в общей панораме Дубовского заметно прибавилось высотных домов.

Лев созвонился со стариками Бархуновыми по номеру, взятому у Кречетовой. Те оказались дома и, судя по тональности разговора, были очень рады, что к ним направляется человек, который занимается поисками их Костика.

Бархуновы проживали в старой части города, где преобладали одноэтажные особнячки, впрочем, уже изрядно разбавленные двух-, а то и трёхэтажными коттеджами. Пройдя в дом, обставленный в старом советском духе, и пообщавшись с родителями Константина, Гуров мысленно согласился с Ларисой в том, что семья Бархуновых и впрямь была обычной семьёй, без каких-либо «пунктиков» по части «самости».