Онлайн книга «Тело с историей»
|
– …я бы все-таки поставил вопрос об ответственности за оставление в опасности, – завершил мысль полковник. Жога затих, завял и опустил глаза. – Давай ты мне просто расскажешь, как было дело, только честно, Ким. Договорились? – Я, собственно, ради этого к вам. – Вот и отлично. Кстати, извини за нескромность, Ким – это коммунистический интернационал молодежи? Он улыбнулся, вспыхнув ушами: – Не. Канал имени Москвы. – С чего это? – удивился Гуров. – Дедуля отбывал, в Дмитлаге. Ветеринаром. Лев Иванович признал: – Здорово, оригинально и по-хорошему саркастично. Итак, ты в состоянии рассказать все, как было, или тебе проще на вопросы отвечать? Тот подумал, оценивая свой потенциал, и наконец решил: – Давайте я начну, а по ходу, если что-то интересует, вы и спрашивайте. – Что ж, приемлемо. Пробуем. – Итак. Мы встретились около четырех вечера – уже стемнело. Я позвонил, Сид мне открыл. – Он один был? – Я никого не видел, насколько я понял из разговора, предыдущие визитеры уехали ранее. – Хорошо. Дальше. – Сначала разговор шел по-доброму. Мы давно не виделись, не общались, все-таки соскучились. У нас был, как бы это сказать, паритет: мои стихи шли хорошо вместе с его музыкой. Все самые известные композиции – именно на мои стихи. – А «Гамлет»? – как бы между прочим спросил Гуров. «Соврет или нет?» – Ну, будет ли он известен – откуда мне знать, – улыбнулся Жога, – но так да, мы вместе перерабатывали. Сидели безвылазно неделю – я в Питере, он тут. Гуров кивнул. Ким подождал некоторое время и повторил, мрачнея: – Мы не виделись долго… но меня надолго не хватило. Я сам конфликт разморозил. Понимаете, выбесило: какого… он подписывает договоры с исполнителями, не уладив вопросы со мной, автором стихов? Он немедленно вспыхнул, начал доказывать, что музыка-то его, почему я считаю, что вправе распоряжаться ею. Туда-сюда, стало жарко, чуть не до рукоприкладства дошло. – Но не дошло? – Нет, – твердо открестился Ким, – это они с Яшкой оплеухами обменялись. Я бы не стал. – А он? – И он бы не стал. Это он под веществами мог быть агрессивным, а в жизни – медведь плюшевый. Вот и тут. Зубами поскрипел, пальцами похрустел, отмахнулся как от мухи, бумагу взял, быстро написал, что я, мол, Ситдиков Михаил Юрьевич, разрешаю использовать музыку ко всем композициям и тэ дэ и тэ пэ. Написал, подписался и протягивает… Велика была травма, хорошо было отдавлено самолюбие – он и сейчас, при одном воспоминании, налился черной кровью, так что питерская изысканная бледность стала банальной кулацкой багровостью. «А что ж тогда-то было?» – подумал сыщик и продублировал вопрос вслух. – Тогда я гордо встал и ушел, оставив на столе бутылку абсента. Лев Иванович, который как раз собирался сделать глоток виски, от неожиданности чуть не поперхнулся: – Почему вдруг абсента? – А, – отмахнулся Жога, – это прикол для внутреннего употребления. Под абсентом Мишка всегда особо активно куролесил. – Неудивительно. И каков был, к примеру, объем бутылочки? – Большая, пол-литра. – Ну-ну… а бумагу? – И бумагу оставил. – Где? – Я не помню. Вроде бы там файл лежал, «Мои документы». – Почему же не забрал? Жога с досадой треснул по столу: – Ну как вы не понимаете! Это же насмешка, унижение чистой воды. Он прекрасно знал, что карьера моя… ха! Карьера. Не строится вообще ничего. Молодым я ни к чему, старые же его любят, не меня, и даже, диски слушая, мои песни перематывают. Он талантливее, популярнее, а я… а я просто не пью. Достижение! За столько-то лет. Он бумажкой этой говорил: на, мол, куркуль кудрявый, забирай, дерьма не жалко, я получше придумаю. |