Книга Черная метка в паспорте [сборник], страница 52 – Алексей Макеев, Николай Леонов

Вдруг мелькнул черный ботинок, матово отливающий начищенной кожей в тусклом лунном свете. От удара ботинка Бережнюка дернуло в сторону, он в удивлении завыл:

– Ты что творишь, ублюдок!

Было поздно – его обвисшую руку без оружия перехватили крепкие зубы опера. Боль ослепила майора, он выгнулся, потерял равновесие и скатился наконец-то с распластанного Гурова на землю. Опер тут же этим воспользовался, он коленом ударил в центр широкой спины, так что все тело выгнулось в болезненной судороге. Рука перехватила толстую шею в крепкий захват. Гуров сдавливал и сдавливал все сильнее клещи, чувствуя, как деревенеют упругие мышцы под его нажатием, не обращая внимания на тяжелый хрип противника. Лишь когда он обвис, перестав сопротивляться, Лев чуть расслабил руку. Он привстал, стремительно расстегнул ремень, вытянул его из брюк и обмотал вокруг крепких запястий противника.

Потом сам попытался встать на ноги, нащупать в кармане телефон, но тело трясло крупной дрожью, опутывало слабостью после выброса адреналина от страшной схватки.

Лев вдруг вспомнил о черном кожаном ботинке, хозяин которого спас его от смерти, вскинулся, заметался взглядом вокруг, но не нашел уже рядом Афанасьева. Только удаляющийся шум говорил, что беглец со всех ног улепетывает подальше от места драки двух оперов. Лев было сделал несколько шагов через силу, чтобы броситься в погоню, и тут же остановился. После схватки тело потеряло всю силу, до сих пор пульсировали болью места, куда пришлись удары майора, а темная пелена застилала глаза.

Пришедший в себя Бережнюк застонал, поднял голову:

– Слышь, давай договоримся. Я заплачу, хорошо заплачу! Только освободи меня. Забудь все, что здесь было.

Гуров даже не повернул головы, ему не хотелось разговаривать с этим типом. Он предал его любимую профессию сыщика, продал свою честь, помогая преступнику, чуть не убил сейчас человека, а теперь пытается торговаться. Майор же воспринял его молчание по-своему:

– Все отдам, что у меня есть. Отпусти, прошу тебя, отпусти. Ты не пожалеешь! Ну скажи, сколько ты хочешь? Какую сумму?

Лев не выдержал. Хотя грудь ломило от боли, он опустился почти к лицу связанного начальника оперативного отдела и отчеканил:

– Ты заплатишь ту цену, что я хочу.

Бережнюк задергался в надежде, что сейчас услышит стоимость своей свободы, его страх отступил. Он засипел:

– Давай развязывай, потом договоримся. Я про твои фокусы с Афанасьевым буду молчать, а ты свалишь в свою Москву с моей земли.

Гуров зажал в кулаке воротник, чтобы майор не елозил, а смотрел прямо ему в лицо:

– Моя цена – суд над тобой. Обвинений в нарушении полномочий, пособничестве преступнику, нападении на полицейского, попытке убийства, взяточничестве будет достаточно, чтобы ты сел на всю оставшуюся жизнь. Я лично прослежу, чтобы дело не было развалено, ответишь за каждое свое преступление!

В отчаянье Бережнюк разразился проклятиями, завыл по-звериному от сознания своего провала. Опер же охлопал карманы, нашел свой смартфон и набрал номер Павла. На экране уже светилось больше десятка непринятых вызовов от него. Взволнованный голос выкрикнул в трубку через пару секунд:

– Майор Сладкевич слушает! Лев Иванович, где вы?

На заднем фоне в динамике у Сладкевича завывали сирены, скрипели шины машин, раздавались команды бойцам. Все-таки он, обеспокоенный исчезновением Гурова, вызвал подмогу, и не просто пару-тройку знакомых оперов, а группу захвата. Лев собрался с силами, потом спокойно объяснил напарнику: