Книга Смерть под старой ивой, страница 109 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– В общем и целом нормально, – ответил Гуров. – Девочка дала показания. Вот, сейчас ее допрашивает следователь. А может, уже и допросил.

– Ну, хвала небесам! – обрадовался Лежаков. – Значит, нам с Васькой не придется рыть землю носом, чтобы раскрыть еще и это преступление.

– Братцы, – сказал Гуров, обращаясь одновременно к Лежакову и Курятникову. – Вот какое у меня будет к вам предложение… А что, если я заберу вас к себе в Москву? Обоих. Что вы на это скажете?

– Зачем? – с недоумением уставились на Гурова Курятников и Лежаков.

– Работать, – кратко пояснил Гуров. – В уголовном розыске.

– Шутить изволите, – усмехнулся Лежаков.

– Нет, я не шучу. Я серьезно. Хорошие вы ребята. Совестливые. А это главное. Ну а мастерство придет. Что скажешь, Вахит Мажитович? Отпустишь ребят в Москву? А то я похлопочу…

– Нет, – сказал Вахитов. – Не отпущу. Даже не проси. Даже не намекай.

– А что так? – с лукавинкой поинтересовался Гуров.

Вахитов в ответ лишь с сердитым видом махнул рукой: зачем, мол, спрашивать, когда и без того все ясно?

– А вы-то сами как? – спросил Гуров у Лежакова и Курятникова.

– За предложение, конечно, спасибо, – сказал участковый. – А только… На кого я брошу Антонову Балку? У меня в ней еще Виталя Безухий остался без присмотра, да и не только он. А дачники? Гляньте, что творится. Убийство за убийством. А дальше, думаю, будет только хуже. Кто все это будет разгребать? Один Мажитыч, что ли? Так надорвется. Нет, не поеду я в вашу Москву.

– А ты, Семен? – глянул Гуров на Лежакова.

– Отойди, сатана, ибо ты для меня соблазн! – замахал руками Лежаков и рассмеялся. – Что вам сказать, Лев Иванович? Я здесь родился, здесь я – Семка Лежаков. А в вашей Москве я кто? Да и зачем мне Москва?

– Поработаешь, я к тому времени состарюсь и уйду на пенсию, ты займешь мое место. Или его место, – Гуров указал на Крячко. – Будешь выезжать на места происшествий, раскрывать преступления. Чем плохо?

Лежаков покачал головой:

– Нет, спасибо. Здесь я на своем месте.

Гуров ничего не сказал и лишь покивал. Честно сказать, он и не надеялся, что ребята согласятся на его предложение. Но и не предложить им перебраться в Москву он не мог. Уж больно они ему понравились. Чистые у них души были, что для работы полицейского немаловажно. И потому он, вернувшись в Москву, тотчас пошел бы к генералу Орлову хлопотать об их переводе в столицу. И не успокоился бы, пока не добился бы своего.

– Ладно, – потягиваясь, сказал Крячко. – Надо думать об обратном пути. Загостились мы тут у вас. Особенно он, – Станислав указал на Гурова. – Мне-то что? Я здесь проездом.

– С ними не хотите увидеться на прощание? – поинтересовался Вахитов.

– Это с Вороновыми-то? – переспросил Крячко. – Да я их и в глаза не видел! Для чего же мне обниматься с ними на прощание? Нет, не пойду.

– А ты? – глянул Вахитов на Гурова.

– А я, пожалуй, схожу. Не знаю зачем, но схожу.

И он отправился в кабинет, где под надзором сержанта находились супруги Вороновы.

Они были на месте, а куда же они могли деться? Женщина сидела на стуле и, облокотившись о стол, дремала. Или, может быть, и не дремала, а просто поддерживала руками голову, тяжелую от дум, переживаний и страданий. Воронов стоял и смотрел в окно, за которым уже занимался ясный июльский рассвет.