Книга Смерть под старой ивой, страница 123 – Алексей Макеев, Николай Леонов

Гуров, осмотревшись, согласился никуда не уезжать, но теперь несколько сожалел, что не уточнил, что значит «чуть позже». Потому что с тех пор прошло… а сколько прошло-то? День, два, три?

Время в этом ущелье как будто остановилось. Полковник просыпался, выпивал, ел, сидел, любуясь природой, ложился спать. Дом был чистый, свежий, побеленный, уютный, под окнами катила валы, бурлила серьезная река, которая все никак не успокаивалась после шторма, до поселка надо было добираться по качающемуся мосту.

– На машине тоже можно, – пояснил следак, – когда вода спадет, прямо по камушкам.

– Понятно, – сказал Лев Иванович и попросил сдать книгу в библиотеку. Следак охотно согласился.

Холодильник и бар были забиты продуктами и напитками. Имели место молоко, сыр, масса зелени, копченая рыба и батарея местных напитков. Можно было поклясться, что из посторонних тут никто не появлялся, но все всегда было свежим.

И вновь, презрев благие намерения, Гуров налил до краев ароматного вина, нарезал сыру, свернул голову копченой рыбе и позвонил жене.

– Послушайте, полковник, вы в курсе, который час? – спросила Мария с ходу.

– Не знаю, – честно ответил Лев, – но я тебя люблю. И ужасно по тебе соскучился.

– Так и быть, – смягчилась супруга, – надеюсь, вы разговариваете со мной стоя?

– Да, – сказал он и встал.

– Вольно. Чем вы занимаетесь?

Гуров доложил:

– Пью шмурдяк, закусываю сулугуни и рыбой, погибшей от любопытства.

Пауза.

– Ты пьян, что ли? – наконец подала голос жена. – Сейчас специально на веслах пойду в Россию, чтобы отхлестать тебя по щекам.

– Не надо. Я просто огорчился и устал.

– От чего?

– От всего. Хочу, чтобы ты была рядом. Я соскучился. Я был в прекрасном месте, а тебя не было. И я уверен, что поэтому все так быстро испоганилось и опошлилось.

Он вкратце, не вдаваясь в подробности, пересказал, что произошло.

– Бедняга, – помолчав, сказала Мария.

– Кто?

– Арутюнов. Ну, и ты. Ты же сейчас грызешь ногти и считаешь себя виноватым?

– Кто знает. Наверное, нет, но может, и да. Возможно, если бы я его нашел…

– Он бы прыгнул гораздо раньше, – перебила Гурова жена. – Или пришлось бы отбирать у него кривой кинжал и бить морду. Не забивай себе голову, курортник несчастный. Доедай сулугуни и ложись спать.

– Я тебя люблю.

– И я себя, – привычно пошутила Мария. – Конечно, я тебя очень люблю. Пока!

И дала отбой. Гуров впервые остро ощутил, как ему не хватает жены, ее хладнокровия, спокойствия, аромата. Неожиданно он понял, что эта хрупкая женщина – его, полковника, важняка и опера, основа и стена. Пока она была рядом, он этого не замечал, уж больно она красивая, праздничная, точь-в-точь бабочка, большой, праздничный букет. Теперь становилось совершенно понятно, что у этой нежной, воздушной, эфемерной красоты такой стальной стержень, такое понимание людей и такая интуиция, которые ни ему, ни много кому и не снились.

Он уже практически впал в отчаяние от сознания своей неполноценности, как в дверь постучали. Гуров широко распахнул ее и провозгласил:

– Пр-р-р-рошу.

И осекся. Поскольку на пороге, зыркая острыми глазами из морщин, стоял давешний пенсионер в папахе, тот самый, что указал дорогу на проклятую скалу. А за ним, несколько тушуясь, маячил еще один пенсионер, бородатый, в подряснике и с рюкзаком за плечами. И с крестом.