Книга Смерть под старой ивой, страница 151 – Алексей Макеев, Николай Леонов

Конечно, с тех пор Лев Иванович неоднократно бывал на ипподроме, но, как оказалось, к этому зрелищу привыкнуть нельзя. Лошадиное царство до сих пор поражало, как в первый раз. Впрочем, и сам Пятигорский ипподром заслуживал того, чтобы выбивать деньги на эту воскресную командировку. Внушительное и одновременно изящное здание в три этажа, кассы, трибуны, ресторан, буфеты – и все это неподалеку от подножия Бештау, загадочной, красивой горы. На ее фоне здание выглядело еще более колоритно.

Заплатив за вход символическую сумму, Гуров посетил ресторан на третьем этаже, полюбовался видом за скаковой дорожкой – горы-горы, и даже смутно виднеется знакомый по книгам силуэт Эльбруса, – выпил кофе и съел пирожное. Оглядевшись, понял, что тут делать нечего – слишком прилично, культурно и тихо. За информацией надо туда, где шумят. Он спустился на трибуны, деликатно осмотрелся, чтобы не занять чужого места, и пристроился у металлических перил, любуясь видом и лошадьми.

В отличие от привычных московских рысаков, они все были миниатюрными, изящными, с невероятно тонкими ногами – не толще человеческой руки, с красивыми сухими головами и огромными, как у газелей, глазами. И как будто из ртути, ни мгновения не пребывали в покое.

Публика, в отличие от московской, была на удивление демократична. Все было как-то запросто, по-свойски. Отправляясь сюда, Гуров несколько опасался, что времена поменялись и без пиджака его на трибуну не пустят – и с немалым облегчением заметил, что пиджаки здесь не в ходу. В основном ковбойки и джинсовые, а то и синтетические жилетки с множеством карманов. Дамочек в шляпках не было тоже, были девчонки и женщины в военных штанах и джинсах, смотревшие не на мужчин, а исключительно на круг ипподрома.

– Интересуетесь-присматриваетесь? – радушно обратился к Гурову симпатичный краснолицый толстяк с буденновскими усами и с биноклем. – Впервые к нам заскочили?

«На ловца и зверь бежит. Вот вас-то мне и надо», – порадовался сыщик и широко, простецки улыбнулся:

– К вам, к вам! Здравствуйте! Как вы, кстати! Я, знаете ли, прибыл репортаж делать про бега, тотализатор, а редактор, такой массовик-затейник, хоть бы дал время на подготовку. Лети, говорит, твори. А я, видите ли, лошадок-то на картинках видел, городской я. Теперь, видите, только и хожу с открытым ртом, куда любоваться – никак не пойму.

– Про скачки, – поправил мягко толстяк.

– Что, простите?

– Про скачки репортаж, говорю. Ну-с, если хотите, буду очень рад вам помочь. Вы не тушуйтесь, у нас тут запросто. Зовут меня Иван Иванович, с кем имею честь?

– Лев Иванович, можно Лева, – легко разрешил Гуров, понимая, что чиниться тут не перед кем.

– Почти братья, значит. Да-с, тут у нас есть на что поглядеть! Места прямо-таки лермонтовские. Я сам тут, страшно сказать, почти полвека. Последние двадцать лет – на военной пенсии, а впервые на ипподром дедуля привел, я еще пацаненком был. Помнится, дедуля, царствие ему небесное, программку мне на удачу сунул, я ему несколько раз подсказал, на кого ставить, так он мне с выигрыша пару коньков купил, вот как.

– Надо же! И вот с тех пор и пошло-поехало. И теперь так же везет?

– Что вы! Так больше и не повезло. Да и какие теперь ставки? Вот в советское время поигрывали, можно было немало взять. Как раз тогда я однажды тысячу выиграл, это когда хорошей была зарплата в восемьдесят рубликов. Прокатились с супругой по Москве, по Ленинграду, в Горький… Н-да-с, ну а теперь хороший выигрыш – это тысяч десять.