Книга Смерть под старой ивой, страница 167 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Доказательств, которые можно как-то привязать к деяниям преступника, нет. Больше никто не ставит огромные суммы на странные события в конторе покойного Арутюнова.

– В самом деле так.

– И все, что можно считать доказанным, – это добровольное самоубийство Арутюнова?

– Да.

Орлов снова вздохнул:

– Что-то я расклеился. В целом будем отталкиваться от фактов. Я докладываю о самоубийстве вследствие затяжной депрессии, вызванной неудачами в бизнесе. Документы приложим из Туапсе. Ты напиши, что да как – без деталей, которые не нужны. Смекаешь?

– Само собой, – кивнул полковник.

– А остальное придется считать не более чем любопытным стечением обстоятельств. Пока, по крайней мере.

– Случайностями? – эхом отозвался Гуров.

– Да. Неучтенными закономерностями.

Уже собираясь уходить, Лев Иванович все-таки задал волнующий его вопрос:

– А вы уверены, что дело о самоубийстве Арутюнова закончилось и дальше не будет его продолжения?

– Ладно, Лева, все возвращайтесь к реальной работе. Будет труп – понадобятся и орлы, а сейчас нечего множить сущности без необходимости.

Неизвестно, что бы случилось, если бы именно сегодня он решил нарушить ежедневный ритуал просматривания новостей и не взглянуть на них. Вообще, новости, как и иные формы убийства дефицитного времени, он не жаловал, ограничивался штудированием спортивных ресурсов. Однако в последнее время реальность несколько изменилась. В связи с эпидемией приходилось все чаще просматривать не только профильные, но и банальные информационные ленты, в том числе желтые.

Необходимость постоянно отфильтровывать получаемые данные, из которых большинство оказывалось мусорными, раздражала и утомляла. Впрочем, из любого источника при правильном подходе можно пить, напоминал он себе, просматривая заголовки и собираясь уже вернуться к анализу массива очередных данных, как вдруг в глаза бросилось нечто весьма интересное – и долгожданное.

От предчувствия удачи заломило затылок. Он съежился, собрался, со свистом втянул воздух – точь-в-точь волк, почуявший добычу, – покрасневшие серые глаза довольно сузились, скользя по строчкам: «Тот, кого нельзя называть… Кто стоит за букмекерской конторой “Гепард”… факт, что в список системообразующих компаний, которые первыми получают поддержку государства в условиях пандемии, попала вторая по значимости и масштабам сеть букмекерских контор, вызвал интерес со стороны Генпрокуратуры… чиновники Минфина отрицают взаимосвязь… аффилированная структура… возглавляемая Асланом Нассоновым, бывшим партнером по бизнесу известного благотворителя и общественного деятеля Рустама Арутюнова, покончившего с собой 13 июня сего года…»

– Вот и ты, душонка лепешечная… – протянул он, почти любуясь легко узнаваемым фото, – здравствуй, мой хороший. На ловца и зверь бежит.

– Тысячу раз прав Орлов: из всех живых существ только человек эволюционирует в худшую сторону, – сказал Гуров, протягивая Крячко бумагу. – Зацени полет мысли.

Станислав пробежал глазами поданный документ и присвистнул.

Восхищение полковника Гурова вызвала вещь, которая сухим языком именовалась деяниями, посягающими на нормальную деятельность органов суда по осуществлению правосудия.

Адвокат, желая обелить своего доверителя – крупного деятеля на рынке снабжения торговых сетей, которого обвиняли в целом ряде разного масштаба махинациях, – развернул целую кампанию. Создал, так сказать, альтернативную вселенную имени себя. Собрал команду из «свидетелей», которые за мзду разыгрывали дешевый, но действенный фарс. В мировые суды поступали заявления о клевете на доверителя. Свидетели, отрабатывая свои партии (щедро оплаченные), исправно являлись на судебные заседания и подтверждали перед мировыми судьями то, что невинного человека оклеветали прямо у них, свидетелей, на глазах. С такими заявлениями обращались четыре раза, мировые судьи составляли акты, в которых содержалась оценка значимых фактов, которые по закону считаются подтвержденными для гражданских споров. И вот эти самые акты применялись совсем в другом процессе – по спорам с обиженными торговыми сетями и даже налоговиками, подтверждая положительный образ ни в чем не повинного, неоднократно оклеветанного и кристально честного бизнесмена.