Книга Хранители смерти, страница 62 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Меня интересует конкретно смерть Любарской. Известно, что в тот вечер ее должен был сопровождать на обрыв ее близкий друг – режиссер Леонид Мамонтов. Но в последний момент Любарская изменила решение и сказала Мамонтову, что с ней пойдет другой человек – тот, кто «умеет врачевать ее тело и душу», как она выразилась. Вы не знаете, кто это мог быть?

Женщина задумалась, потом медленно покачала головой.

– Нет, я не слышала об этом новом знакомом Инессы Васильевны… Вообще-то мы были с ней близки, я знала о том, что Леня Мамонтов за ней ухаживает, и о других ее поклонниках тоже была в курсе. Но кого она имела в виду, говоря о врачевании, ума не приложу. Такое можно сказать и об Игоре Моржове, и о Диме Лопахине… Хотя нет, Дима не подходит. Видимо, это кто-то другой, совсем новый знакомый.

– А двое других ваших погибших друзей не говорили о ком-то, кто «врачует тело и душу»? Постарайтесь вспомнить, это может быть очень важно.

Маруцкая вновь погрузилась в раздумья.

– Знаете, Федор Терентьевич как-то раз обмолвился похожим образом. Он ведь отличался слабым здоровьем, постоянно обращался к врачам. И сердце у него отказывало – он перенес инфаркт, и со зрением были проблемы, и рак у него подозревали… Он мечтал найти хорошего специалиста, который смог бы все ему объяснить про его организм и дать хороший совет. И как-то раз, когда мы гуляли по набережной, он с радостным видом заявил, что, кажется, его мечта сбылась – он познакомился с таким врачом.

– А что еще он говорил об этом враче? Где он работает, в какой больнице? Пожилой или молодой?

– Про больницу я ничего не знаю. Федор Терентьевич не упоминал, где работает этот врач. А вот о возрасте могу сказать – Овчинников говорил, что он человек сравнительно молодой, и это, дескать, хорошо, потому что у молодых глаза не зашорены, у них на все свежая точка зрения.

– А после этого Овчинников еще упоминал об этом знакомстве?

– Нет, больше я таких случаев не помню.

– А Бушуев? У него был знакомый врач?

– Может, и был. Игнат вообще со многими общался, был человеком открытым, компанейским. Бывало, придешь к нему в мастерскую – а там полно народу, и дым стоит коромыслом. Кто к нему только не ходил! Мог быть и врач.

– Есть еще одна жертва – Ирина Зверева. Что вы о ней думаете?

Маруцкая покачала головой:

– Эту женщину я совсем не знала, ничего не могу о ней сказать… Ой, мы уже подъезжаем к моему району. Можно вас попросить вот здесь свернуть? Мой дом вон там…

Сыщик довез свидетельницу до дома и попрощался с ней. Ее слова дали ему новую пищу для размышлений.

Он как раз составлял в уме список следственных действий, которые необходимо предпринять, чтобы проверить слова Маруцкой о неизвестном враче, знакомом Федора Овчинникова, когда у него зазвонил телефон. Это был майор Ганчук.

– Лев Иванович, ты не поверишь, но нам это удалось! – сообщил он.

– Что удалось? – не понял Гуров.

– Мы нашли Пермяка! Ты был прав: он сумел найти подход к одной женщине и теперь живет у нее. Я как раз сейчас нахожусь возле дома, где он прячется.

Дом, в котором нашел убежище убийца, располагался на северной окраине Татуева, рядом с лесом. Это создавало сложности при задержании: в случае если подозреваемому удастся вырваться из оцепления, он сможет уйти в лес, и найти его там будет довольно проблематично, особенно учитывая наступавший вечер. Ганчук даже колебался, стоит ли производить задержание прямо сейчас, ночью, не лучше ли отложить до утра? Но после совещания, в котором принял участие прибывший на место начальник управления полковник Кожемякин, было решено проводить задержание немедленно, не дожидаясь утра. Решающим стало напоминание Гурова о том, что их фигурант обладает обостренным чувством опасности, ведь он по какой-то причине не остался у Анжелы, хотя видимых признаков погони не было.