Книга Хранители смерти, страница 88 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Подойдя к забору, окружающему усадьбу, сыщик не стал ни звонить, ни стучать. Вместо этого он вошел в узкий проход, отделяющий эту усадьбу от соседней, и прошел до поворота. Гуров знал, что усадьба не охраняется, поэтому без долгих колебаний подпрыгнул, подтянулся и оказался в саду по другую сторону забора. И через сад двинулся к дому.

Сад был сильно запущен – им никто не занимается. Повсюду росла густая трава, валялись упавшие с деревьев сучья, от маленького прудика несло тиной. «Вот оно, разорение, – мелькнуло в голове у сыщика. – На что только оно не толкает людей! Пожалуй, разорение даже страшнее постоянной нищеты, к которой привыкаешь».

С задней стороны дома ни одно окно не светилось. Сыщик двинулся вдоль стены. Он искал незапертое окно или форточку, но ничего такого не наблюдалось.

Он вышел к фасадной стороне дома и глянул вверх. Он ожидал, что увидит свет, но ошибся – окно на втором этаже было темным. Зато тускло светились окна в холле. «Значит, он, скорее всего, в гостиной, – сообразил Гуров. – И оттуда свет падает в холл».

Он дошел до входной двери и, ни на что не надеясь, потянул ручку. Дверь, на удивление, подалась. Сыщик вошел в плохо освещенный холл, и до него из гостиной донесся голос:

– Пора кончать этот бесполезный разговор! Я вам все сказал! Если Бориса не освободят в течение двух часов, я буду убивать каждый час по человеку! Это мое последнее слово!

Голос замолчал, скрипнуло кресло – видимо, говоривший встал. Гуров не хотел заставать его врасплох, хотел предстать перед ним открыто, при ясном свете, а не в полумраке холла, поэтому он миновал холл и вошел в гостиную.

Хозяин стоял возле бара спиной к нему. Услышав позади какой-то звук, он обернулся и застыл, увидев сыщика. В одной руке он держал бокал, в другой – бутылку джина.

– Доброй ночи, Иван Никитич! – поздоровался Гуров. – Извините за поздний визит. Видимо, такова моя судьба – являться к вам всегда за полночь и без приглашения.

Иван Трутнев в некоторой степени уже успел прийти в себя, хотя руки у него все еще дрожали.

– Что вам нужно? – хрипло произнес он. – Убирайтесь! Я буду стрелять! Вы станете следующим!..

– Вряд ли вы будете стрелять, Иван Никитич. Ваш карабин… а, вон, вижу – стоит в углу. Но вам до него не добраться. И потом, какой смысл? У меня ведь нет картины Закатовского.

– Я убийца! Не Борис поубивал всех здесь, а я! Поубивал и похитил картины, чтобы продать их! Вы знаете, что я разорен. А мне нужно содержать жену и оплачивать лечение Лизы. Поэтому я убивал и дальше буду убивать!

Он резко поставил бутылку и бокал на стол и сделал несколько шагов к карабину. Но сыщик, который предвидел этот маневр, опередил его.

– Даже не пытайтесь, Иван Никитич, – сказал он, забирая оружие. – Не усугубляйте свою вину. Она пока еще не так велика, вы можете получить лишь небольшой срок за ранение Гришина. Вам никогда не удастся убедительно изобразить из себя «убийцу хранителей картин». Вы ведь даже перечислить их не сможете, я прав?.. Ну, попробуйте, назовите, кого вы якобы убили в этом году.

Хозяин состроил презрительную гримасу.

– Как это не смогу перечислить? Очень даже смогу! Сначала был Игнат Бушуев, потом… – Тут он запнулся. Порылся в памяти, припоминая, и продолжил: – Потом была актриса… Точно, была актриса! Не помню, как ее зовут, но это неважно. Мы гуляли вдоль реки, и я столкнул ее с обрыва. Потом… Да какая разница, кто сначала, а кто потом?! Утром вспомню – расскажу!