Онлайн книга «Хранители смерти»
|
Гуров покачал головой. – Нет, Иван Никитич, не вспомните. Нельзя вспомнить то, чего не было. А вот ваш зять помнит все. И фактически сегодня, во время допроса, он уже признался. Так что ваша попытка помочь ему вдвойне бесполезна. Видимо, это понял и хозяин дома. Он вдруг как-то сник, словно из него выпустили весь воздух, с трудом вернулся к столу, сел, нащупал бутылку и бокал, налил его до краев и выпил, словно воду, судорожно глотая. Тут же налил второй, но пить не стал, искоса глянул на незваного гостя и сказал: – Не желаете присоединиться? Вы умный человек. А с умным человеком всегда приятно выпить. Пить с дураками – никакого удовольствия. – Извините, но вынужден отказаться. Я все-таки на службе. Давайте решим, Иван Никитич, что с вами делать. Вас необходимо отправить в СИЗО, снять с вас показания, потом суд изберет меру пресечения. Но я знаю, что вы не можете уехать из дома – вам нужно постоянно быть с вашей женой. Похоже, сейчас она спит – света в окне нет… Иван Трутнев дико взглянул на сыщика и молча опрокинул в себя второй бокал. Потом хрипло произнес: – Таня не спит. Она умерла. Осталась только Лиза. Только Лиза… Глава 29 Теперь уже Гуров почувствовал себя растерянным. – Как умерла? Когда? От чего? – Два часа назад, – ответил Трутнев. – Я допустил оплошность… Не оплошность – глупость! Поступил как последний слабак! Когда мне сказали… Его экономка, Алена, мне позвонила и рассказала, какое несчастье случилось с Борисом. Я был совершенно раздавлен, уничтожен! И рассказал об этом Тане. Этого не следовало делать. Она в Боре души не чаяла, только его и ждала, при нем оживала… Она почему-то вообразила, что Бориса ждет смертный приговор. И хотя я ей твердил, что смертный приговор давно отменен, она все повторяла: «Его убьют, они его убьют!» В итоге ей стало плохо с сердцем. А сердце у нее слабое, ей нельзя волноваться. Я сделал укол – я умею ставить уколы, – но было уже поздно. – И тогда вы решили выдать себя за убийцу, – заключил Гуров. – Чтобы спасти зятя и тем самым еще и дочь. – Да, все правильно, – кивнул Трутнев. – Чтобы спасти Лизу. Иначе зачем жить? Нет никакого смысла… Я взялся за карабин. Я вспомнил только одного человека, у которого хранилась картина, – вот этого редактора, Гришина. Поехал к нему. Выстрелил… Кажется, я целился в голову, но вы говорите, он жив? Он правда жив? – Да, его жизни ничто не угрожает, – подтвердил Гуров. – Но мне хотелось бы взглянуть на вашу жену. Вы позволите? – Да, конечно… Прощаться с мертвыми могут все желающие – такой уж обычай… Гуров направился к лестнице, но по дороге заглянул в угол, где стоял карабин. «На всякий случай, мало ли что…» Он отсоединил и вынул обойму, извлек патроны, положил их в карман и тут заметил что-то на полу рядом с карабином. Это был «маскарад», которым воспользовался хозяин дома: старый седой парик и мочалка, которая изображала бороду. Сыщик поднялся на второй этаж. Одна дверь была открыта. Он вошел и увидел супружескую спальню – некогда роскошную, а теперь запущенную, как и сад. Повсюду пыль, с потолка свисает паутина. Здесь давно не убирались. На кровати совершенно неподвижно, не дыша, лежала женщина. Гуров часто имел дело с мертвыми и знал, что смерть нельзя установить с первого взгляда, поэтому он приложил пальцы к сонной артерии и спустя несколько секунд ощутил слабое, едва различимое трепетание. Он достал телефон, позвонил в «Скорую помощь», назвался и потребовал немедленно выслать бригаду реаниматоров в поселок Холмы. |