Книга В его глазах, страница 34 – Анна Ардо

Однако согласие уже было дано.

— Тогда до завтра, Аника, — Станислав протянул мне руку.

Я боялась, что простым рукопожатием это не закончится, что сейчас снова поскользнусь и упаду в ту синюю бездну в глазах напротив. Но ничего подобного не случилось. Адлер просто скрепил наш уговор и позволил уйти беспрепятственно.

Очутившись на свежем воздухе, я первым делом проверила карман куртки. Стопка банкнот хрустнула в пальцах, заверив, что всё на месте. Но я на всякий случай всё-таки вытащила деньги и пересчитала. Двадцать три тысячи рублей. МОИ двадцать три тысячи, заработанных во время странной, безумной, отвратительной игры. Похоже, у моей совести и морали имелся свой ценник, и я только что с удовольствием продалась…

Словно пьяная, я побрела к метро. Не чувствовала ни порывов холодного ветра, ни капель дождя, который, как назло, заморосил над городом. Уже у входа в подземку вдруг опомнилась, что общественный транспорт в это время не работает. Вот чёрт…

Пришлось воспользоваться услугами такси. Недешёвое это удовольствие в Москве, но ведь теперь я не бедствовала. Хотя, признаюсь, отдавать шестьсот за двадцать минут поездки было жаль. Вдобавок таксист меня, похоже, люто возненавидел, когда я протянула ему пятитысячной купюры. Но гнев его тут же сменился на милость при виде чаевых.

— Вот, это вам, — я отдала дядечке две сотни сверху, и он вежливо улыбнулся, даже пожелал мне доброй ночи.

Доброй ночи…

Войдя в квартиру, я уже поняла, что едва ли усну прямо сейчас и вряд ли ночь эта будет вспоминаться мне добром.

Кинув рюкзак в прихожей, я первым делом пошла в ванную — в нашу уже привычную обшарпанную ванную, ещё времён Советского Союза. Встала под душ и долго-долго не двигалась, чувствуя, как вода окутывает меня целиком. Однако ощущение чистоты не возвращалось. Словно меня окунули в мазут. Я принялась изо всех сил тереть кожу банной щёткой. Особенно пострадавшие места оказалось слишком больно подвергать такому насилию. Я быстро ощутила боль и перестала себя мучить.

Привалилась лбом к мокрому кафелю, закрыла глаза и постаралась просто отдышаться. Но недавние воспоминания осиным роем взметнулись в голове.

Я снова стояла на коленях перед Золотницким, а Станислав бил меня плёткой, ещё и ещё…

Я сказала впоследствии, что мне было не очень больно, но я солгала. Боль ощущалась не на поверхности, а внутри меня, в моей душе. Она прожигала при мысли, что Адлер смотрит на мою полную беспомощность и видит, что тело моё реагирует на него, получая какое-то иррациональное удовольствие.

А затем я вспомнила его глаза…

Наш бессловесный контакт, когда в моих руках находился член Оскара, когда по комнате разносился его сладострастный стон, а мы со Станиславом молчали. Молчали и неотрывно смотрели друг на друга. По крайней мере один из нас в тот момент страстно желал другого. И этим кем-то была я…

Опустив ладонь к лобку, я поняла, что снова возбуждаюсь. Но как такое могло быть?.. Всё, что я испытала, ужаснуло меня. Всё, что я сделала, было грязным, плохим, недопустимым. Все мои порывы и эмоции были неосознанными, я совершенно точно не могла захотеть чего-то подобного. Никогда в жизни. Никогда!..

И всё-таки отрицать очевидное невозможно. И тогда, и сейчас я плавилась, подобно воску, при мыслях об Адлере — о его взгляде, о его голосе, о его присутствии рядом.