Книга Семь пятничных шалостей, страница 47 – Соня Субботина

Будильник она проспала. Не удивительно, столько пренебрегать нормальным сном и допоздна то шить, как гребаная Золушка платье к балу, то клепать рефераты и презенташки за пропуски. Но даже в такой ситуации Юля не могла позволить себе выглядеть плохо. Лучше уж не поест, но синяки под глазами замажет и одета будет с иголочки. Причем буквально: рубашку, в которой планировала прийти на учебу, она закончила накануне вечером. Как раз до того, как села за реферат.

Юля была горда собой и своей рубашкой как никогда. Ей казалось, что это лучшее, что когда-либо выходило из-под ее машинки. Белая, с коротким рукавом, декоративными карманами на груди. С левой стороны, прям на кармане, вышивка. Серебряные нитки и японский сатиновый бисер. Тонкие, еле заметные контуры сердца (полностью анатомически верного!), булавка с красной головкой, которую кто-то небрежно воткнул в одно из предсердий, и красные капли.

Перед выходом Юля взглянула в зеркало. Может, и к лучшему, что Максим не пишет и никуда ее не зовет? Сейчас она выглядит чуть получше, чем оживший мертвец. Еще пара дней, и от недосыпа она прошьет себе машинкой руку и станет в точности как Франкенштейн. Но не из фильма, а как Френки. Такая кукла была у нее в школьные годы, когда она собирала коллекцию «Монстр Хай». А словарный запас у нее будет в точности как у Гулии, еще одной куклы-персонажа из мультика. Интересно, где же сейчас они? Отдали, что ли, кому? Надо будет не забыть и спросить у мамы или бабули.

В институт Юля прибежала после того, как пара началась, но до того, как Гурман соизволил к ним прийти.

Юля поставила свой стул, мольберт и табуретку рядом с Октябриной, кинула сумку прямо на пол. И тут же выдернула подругу из творческого процесса и потащила в столовку.

Из сумки она захватила баночку с энергетиком, а в кофейном аппарате взяла себе американо.

В столовке разделились. Октябрина, успевшая дома и позавтракать, и пообедать, забрала у Юли кофе с энергетиком и ушла занимать им место. Юля встала в конец очереди за котлеткой с пюрешкой и парочкой кусочков соленой огурки. Еще одно блюдо, которое она считала пищей богов. А в связи с последними событиями – кажется, теперь единственное.

Когда Юля училась в школе, они с родителями катались по заграницам чуть ли не трижды в год. На Новый год, на Восьмое марта или майские и летом, обычно на море. И везде они ходили по ресторанам и пробовали множество блюд разной степени экзотичности.

В списке кулинарных изысков, что Юле пришлось испробовать (в большинстве случаев именно что пришлось под дулом пистолета, то есть под суровым маминым взглядом), красовались лягушачьи лапки, салат с медузой, улитки, суп из акульих плавников, какая-то молекулярная фиготень и дуриан… ее чуть не стошнило, пока она пробовала последний на пляже в Таиланде. На вкус никак, но запах… Юля была несказанно рада, когда узнала, что дуриан нельзя вывозить из страны, а то мама бы непременно привезла домой парочку (подружкам на работу в качестве гостинца). Но лучше бы в качестве чуть жестокого розыгрыша: закинуть куда-нибудь кусочек и наблюдать за реакцией, как вся клиника ищет, где и что сдохло.

Только об одном воспоминании об этом запахе Юле поплохело, как будто прямо сейчас перед ней на подносе лежала не пюрешка с котлеткой, а эта ошибка природы. Юля задержала дыхание, как будто это помогло бы справиться с запахом, который существовал только где-то у нее на подкорке, и пошла искать Октябрину, по пути вспоминая все, что им с отцом пришлось пережить в заграничных поездках.