Книга Любовь пахнет понедельником, страница 114 – Соня Субботина

– Лада… – он чувствовал, как закипает, но старался держать себя в руках, чтобы не накричать на сестру. Как ни крути, ему ещё нужна была её помощь. – Ты не знаешь, о чём говоришь. Про препода лишнее. Тебе Вика рассказала?

– Да, – на пару секунд школьница поджала губы, оценивая, насколько ценна информация, которой она располагает, и что можно будет попросить взамен. – Новый графический планшет, и я сделаю вид, что ничего про это не знаю.

– Шантажистка, – Мирослав закатил глаза. Он готов был любого порвать за свою сестру, но порой она была невыносима. Как художник, он не понимал, чем ей не угодили бумага, кисти и краски и зачем она перешла на бездушные пиксели. Но с другой стороны, с недавнего времени сестра прекратила таскать его материалы, пока он пропадал в институте.

– Я предпочитаю бизнес-леди. Так что с гардениями? – Лада держалась холодно и отстранённо, хотя внутри исполняла победный танец. Она была уверена, что все её неудачи в рисовании в диджитале только из-за плохого оборудования.

– Где я их возьму в нашем городе? – Мира уже начал мысленно прикидывать, скольких стипендий его только что лишила Лада. Судя по всему, он заключил сделку с самим Мефистофелем.

– Ох… ты прав, – та снова быстро застучала по клавиатуре. – У нас продаются только в горшках, подойдёт? Только за ними уход особый нужен: водой на листья не попадать, под солнцем не держать, сохранять определённый диапазон температур.

– Не лучший вариант, – он вспомнил фиалку, готовую повеситься или упасть со стола в любой момент, лишь бы прекратить своё бренное существование.

– Тогда можно нарциссы, с ними проще. Можно взять жёлтые. Если она решит, что это к разлуке, то тебе не нужна такая девушка, я серьёзно.

– Опять язык цветов?

– Когда я рядом с тобой, всегда светит солнце, – Лада посмотрела в глаза Мире и поняла, что попала в яблочко.

Мирослав вспомнил их с Евой знакомство. В тот день, защищая от Ильи Александровича, он назвал её солнышком, пытаясь сделать вид, что они встречаются. Такое совпадение вряд ли могло оказаться случайным. Выбор был очевиден.

Когда-то Лада участвовала в творческом конкурсе. Она хотела выделиться из толпы претендентов, купила какую-то дорогущую книгу по флориографии, чтобы основательно изучить язык цветов. В таком важном вопросе интернету она не доверяла. Задумка была грандиозной: скелет грудной клетки разбит на две части (это был первый раз, когда школьница порадовалась, что живёт в семье врачей). В одной из половин между рёбер распускались цветы, каждый из которых отражал одно из чувств, которые Лада испытывала на момент написания картины. Вторая, размозжённая на сотни осколков, покрыта паутиной. Судьи не оценили по достоинству её идею, и Лада не заняла никакого места. Сейчас она утешала себя тем, что стала просвещена, как дама викторианской эпохи.

– Я всё! Можем выходить? – звонкий голос Евы снял пелену воспоминаний с глаз Мирослава.

– Пока что нет, – он очень не хотел расстраивать её. – Ты очень красивая, но тебе придётся переодеться во что-то, что будет не жалко порвать или запачкать.

Ева поняла, что все её труды пошли еноту под хвост, но Мирослав назвал её красивой, поэтому несильно переживала из-за необходимости сменить наряд на более повседневный. К тому же с каждой минутой Мира интриговал её всё больше и больше. Куда же они пойдут? В одну из тех комнат, где можно всё крушить, чтобы выплеснуть негативные эмоции? Такая догадка выглядела очень логичной. Тем более что Ева уже долгое время шаг за шагом двигалась к тому, чтобы перестать держать всё в себе и в какой-то момент снова начать полноценно жить, не впадая в ступор, если вдруг увидит не тот цвет, услышит не то слово или почувствует не тот запах. По-хорошему, ей нужен был психолог или психотерапевт, но чем вылазка с целью сломать парочку телевизоров не терапия?