Книга Гром среди вторника, страница 66 – Соня Субботина

Убитый горем отец семейства видел на месте дочери свою Верочку. Вероника всегда была похожа на маму, у них были созвучные имена, а утрата лишь усугубила сходство и размыла грани между мечтами, в которых любимая смогла выжить, и реальностью. Он начал путать имена, а дочь даже и не пыталась его поправлять. День ото дня все различия наполовину сглаживались, наполовину забывались, и к концу колледжа Вера окончательно превратилась в копию мамы, с такой же внешностью, привычками и образованием. Только имя менять не стала, эта бумажная волокита в МФЦ и паспортном столе всегда пугала ее.

А потом в следственный отдел, где отец последние годы уже не просто работал, а жил, пришел новый следователь. К удивлению всего отдела, женщина. К удивлению отца Веры, человек, сумевший вытянуть его из омута трудоголизма и горечи утраты. Жестокая правда жизни заключалась в том, что она продолжается, несмотря ни на что. За каждым закатом последует рассвет, за каждой грозой – радуга. Даже если рядом не будет любимых и близких.

Убедившись, что ее отец снова в надежных руках (а что может быть надежнее рук следовательницы?), Вера собрала свои вещи и уехала в Москву за своей мечтой – поступить в театральный.

– Вероника, а ты чего тут одна? – выбила из воспоминаний Веру подошедшая медсестра.

– Свет… а можно я немного с Громовым посижу? – Она поняла, что вот-вот заплачет, посмотрела наверх и быстро заморгала.

– Иди уж, раз пришла, в какой палате он, помнишь? – Медсестра не стала задавать лишних вопросов. Просто так в их отделение не приходят даже медсестры.

– Да… спасибо… – Единственной целью Веры было не расплакаться в коридоре.

Она пододвинула стул к кровати и села. Уже можно было не сдерживаться и ронять слезы на больничный пододеяльник. Вера осторожно взяла Илью за руку и не заметила, как машинально положила пальцы на лучевую артерию, чтобы можно было сосчитать пульс. Она знала, что он жив, но ей нужно было ощущать эти слабые удары пульса под пальцами, чтобы окончательно убедиться в этом. Вера понимала, что Илья без сознания и даже не поймет, что она была рядом с ним и держала его за руку, но ничем не могла объяснить свой порыв быть рядом с человеком, от которого стоило бы держаться подальше.

Когда зажужжал телефон, Вера по-прежнему сидела рядом с Громовым и тихо вслух считала каждый удар его сердца, как будто именно этот маленький ритуал, а не лекарства и аппаратура поддерживали в Илье жизнь.

Нехотя Вера побрела по бесконечным и безлюдным коридорам больницы в единственное место, где жизнь кипела и ночью, – в свой уже такой родной приемник.

– Вероник, ты, конечно, прости, но лучше бы ты поспала. Это тебе не тренажер! Дай! – проходящая мимо Женя забрала шприц у напарницы и с первого раза попала в вену только что поступившей бабульки, чтобы забрать кровь на анализ.

– Прости…

– Ага, у девочки нашей прощения проси, не мне же ты всю руку истыкала.

– Девочки, все в порядке, веселая ночка выдалась? – подала голос бабулька.

– Не то слово… – Вера посмотрела на настенные часы, отсчитывая минуты до конца смены.

Утром из приемника она отправилась не домой, а снова в реанимацию. В джинсах и свитере чувствовала себя еще менее комфортно, чем в медицинской одежде, но так было хотя бы теплее. Снова принялась считать пульс Ильи, хотя уже давно убедилась, что мониторы и не собираются ее обманывать. Она еле боролась со сном, но продолжала считать: