Онлайн книга «Чужая ноша»
|
Полина Внутри жилище Тимофеевны вообще ничем не напоминало то, что себе рисовала в голове Полина. Просторная веранда, налево приоткрытая дверь в кладовку, виднеется стол, а на нем стопка коричневых бумажных пакетиков и медная ложка наподобие тех, что в супермаркетах лежат в лотках с замороженными ягодами, продающимися на развес, только маленькая. На самой Тимофеевне был белый фартук и нарукавники — видимо, они оторвали ее от фасовки трав. Хозяйка открыла тяжелую дверь, ведущую в дом, вошла первой, на ходу бормоча что-то под нос. Дарья ободряюще кивнула замешкавшейся на пороге Полине: — Вы не бойтесь, это она больше для вида… вообще-то Тимофеевна тетка добрая, помогает всем и денег не берет. А за травами к ней и из города приезжают. Они вошли в светлую просторную комнату с тремя большими окнами, занавешенными тюлем, хорошо пропускавшим свет с улицы. Мебель в доме тоже была довольно современная, а техника новая и не из дешевых. — Проходите, раз пришли, — усаживаясь за большой круглый стол посреди комнаты, пригласила Тимофеевна. — Тебя как звать-то? — обратилась она к Каргополовой, и та вынула удостоверение: — Полиной меня зовут. Я следователь. Тимофеевна всплеснула руками: — Ну, выходит, дождалась я! Теперь душа успокоится, расскажу тебе все, а то перед смертью такой грех хранить уже сил нет. — Перед какой смертью, ты что мелешь-то, Тимофеевна? — возмутилась Дарья. — Ты, если уж честно, и не болеешь-то ничем из того, на что ровесники твои жалуются! Помирать она собралась! — Ты, Дашка, не дребезжи тут, — спокойно отозвалась Тимофеевна. — Это вы не знаете, когда смерть за вами придет, а я чую. И не мешай-ка нам говорить, поди вон лучше травки по пакетам разложи, знаешь, поди, как делается. В тазу там сбор стоит, в чуланке. Дарья послушно встала и вышла, плотно закрыв за собой тяжелую дверь, а Тимофеевна, сложив на столешнице руки, вдруг уставилась в лицо Полины внимательным взглядом, та даже поежилась. — А ты не бойся меня, девка, — все так же спокойно произнесла Тимофеевна. — Я плохого сроду никому не пожелала и не сделала, грех это. А зато вот всю жизнь рядом с грехом прожила и сказать о том никому не могла. — Почему? — Не слушали. О некоторых людях правду знать никто не хочет, потому что себе дороже такая правда обходится. Не побоишься? Она посмотрела на Полину испытующе, и Каргополова кивнула: — Нет, не испугаюсь. Я хотела с вами о Санниковых поговорить, о том, что у них за пожар случился, как вышло, что глава семьи сгорел, даже помочь не успели. — А он не сам сгорел, — сказала Тимофеевна. — Сынки его в том сарае закрыли и подпалили, а Анна видела все и с ума сошла от этого. Шутка ли — дети отца живьем спалили… Полина почувствовала, как по спине пробежал холодок от ужаса. Действительно, от такого можно сойти с ума… — Но Витька, если уж по правде, сам виноват был. Он же сыновей-то не просто бил смертным боем, он над ними издевался. И сарай этот вроде как в наказание ему, как ответ на то, что он с детьми делал. Сашку-то он в том сарае запирал за провинности, да не просто запирал, а привязывал, как собаку бешеную. По два дня, бывало, пацан сидел там на воде и хлебе. Витька с работы приедет, кусок хлеба швырнет ему, да еще с таким прицелом, чтобы Сашка еле-еле дотянуться до него мог. — Тимофеевна перевела дыхание. — Юрка, бывало, прокрадется, пока мать не видит, притащит старшему, что со стола спереть смог… с трех лет уже так делал, соображал. Ну а когда Сашка вырос да уехал, тут уж Юркин черед настал в сарае том сидеть, и вот ему-то уж помочь некому было. |