Книга Заноза для хирурга, страница 6 – Анна Варшевская

Я жую салат, купленный в магазине, не чувствуя вкуса и не соображая, что именно ем, прохожу в спальню, по дороге снимая с себя одежду и падаю на кровать лицом вниз. Последнее, что чувствую — это как Дарси устраивается рядом с моей головой, а потом отрубаюсь.

Кажется, что настойчивый трезвон откуда-то снизу раздаётся спустя минуту. Я открываю глаза, но по темноте в комнате понимаю, что уже точно ночь. Или вечер. Или раннее утро. Со стоном поднимаюсь и, нашаривая на полу джинсы, вытаскиваю из кармана мобильный.

— Да? — отвечаю на звонок.

— Аннушка, знаю, что ты сегодня с суточного, но тебе нужно приехать! — раздаётся в трубке голос старшей медсестры.

— Что случилось, Надя? — мы с ней в дружеских отношениях, поэтому в личных разговорах субординацию не соблюдаем.

— Твоя подопечная из четвёртой палаты скандалит, Колоскова!

— О, господи, опять? — вырывается у меня из груди стон. Эта пациентка недовольна всем и всегда.

— Да, вот только сегодня здесь Добрынин, — переходит на шёпот Надя, — и, похоже, он принимает всё всерьёз.

К больнице я подъезжаю спустя полчаса — слава богу, живу недалеко, да и дороги в одиннадцатом часу уже свободны. Быстро переодеваюсь и поднимаюсь на этаж, где лежит скандальная пациентка.

— Добрый вечер, — здороваюсь спокойно и сразу прохожу к кровати у окна, где лежит Колоскова, при виде меня страдальчески закатившая глаза. — Что случилось, Татьяна Ивановна? На что жалуемся?

— Доктор, это просто невозможно, — начинает она со сварливыми интонациями, — мало того, что мне постоянно хамят ваши медсёстры, так они ещё и не делают свою работу, когда человеку плохо!

— Какому человеку? — спрашиваю опрометчиво.

— Да мне же! — краснея от негодования, выдаёт пациентка. — У меня такие боли в сердце! Внутри всё горит! А никто и ухом не ведёт!

— Вот как? — беру тонометр и надеваю на тут же подставленную руку.

— Да! А вы почему так долго не приходили?

— У меня закончилось дежурство, — отвечаю, измеряя давление. — 130 на 80, неплохо. Где конкретно болит?

— Вот здесь прямо печёт, доктор! — она показывает на грудину. — А когда ложусь, вообще ужас! Умру здесь, никто и ухом не поведёт, — заводит свою обычную жалобную присказку женщина.

Стенокардия? Давление было бы выше… Да и вообще, состояние у неё явно в норме — те, кому и в самом деле плохо, так возмущаться не способны. Задумавшись, тяну носом воздух — какой-то знакомый запах рядом с кроватью, но не могу понять, что это такое.

— Анна Николаевна, — громыхает возле двери.

Явился.

— Почему такое небрежное отношение к пациентке? — Добрынин быстро проходит вперёд и останавливается рядом с кроватью. — Мне поступило заявление на хамство персонала и отсутствие реакций на жалобы. Позвольте вам напомнить, Анна Николаевна…

— Секунду, Никита Сергеевич, — озарённая внезапной догадкой, я перебиваю мужчину. — Татьяна Ивановна, — поворачиваюсь к пациентке, — что вы ели на ужин?

— На ужин? — женщина внезапно опускает глаза и бурчит: — Что было, то и ела.

— А конкретнее? — не отстаю, потому что узнала, наконец, запах.

— Да лапшу ей сын принёс, — раздаётся голос с кровати напротив, там лежит ещё одна пожилая женщина, — вон же пахнет как.

— Какую лапшу? — хмурится Добрынин.

— Вьетнамскую, я полагаю? — внимательно смотрю на Колоскову, которой, вообще-то, показана определённая диета. И уж точно ничего острого, жирного, жареного и солёного.