Книга Медсестра для бывшего. Ты меня (не) вспомнишь, страница 27 – Анна Варшевская

— Нет, естественно, — фыркаю, — за кого ты меня принимаешь?

— За нормального мужика, который ненормально себя ведёт, — хмыкает Игнатьев. — Ладно, давай, колись уже.

— Я… странно себя чувствую рядом с ней, — признаюсь другу. — Вот и тогда, мне вдруг показалось, что я её знаю лучше, чем кого бы то ни было. Внезапное ощущение близости. У тебя бывало такое?

— Бывало, — вздыхает Дан, — однажды.

Кидаю на друга быстрый взгляд. Судя по выражению лица, об этом его спрашивать не стоит.

— Потом я сказал, что уеду в командировку, — подбираюсь к самому главному, — а она на это ответила фразой, цитатой из книги…

Зажмуриваюсь, Игнатьев подскакивает с места, но боль не возвращается, так, слабый отголосок.

— Нет, всё нормально… — выдыхаю, — почти… Я вспомнил!

— Что конкретно? — друг внимательно смотрит на меня.

— Это уже происходило со мной! Только я говорил эту фразу!

Задыхаюсь, потому что перед глазами встаёт картинка: знакомая комната в старой дедовой квартире, я стою возле двери и делаю вид, что складываю что-то в нагрудный карман. Поцелуй — сам собой приходит ответ. Что за идиотизм? Раздаётся девичий смех, и… голова взрывается болью.

— Так, тихо-тихо, — слышу сквозь спазм голос Дана.

В этот раз прийти в себя получается быстрее. Введённые лекарства помогают.

— Там… у меня в квартире, перед той командировкой, я прощался с девушкой, — выдавливаю из себя.

— Лицо? Имя? Что-нибудь? — негромкий голос друга не мешает, но и сосредоточиться не получается.

— Ничего, — выдыхаю разочарованно, — только смех. Получается, мы жили вместе, раз я выходил, а она оставалась в квартире. Но… куда она исчезла? Почему не пришла в больницу, когда узнала?

— А с чего ты взял, что она узнала? — Дан прищуривается.

— Вот же дерьмо, — хриплю с трудом, потому что голова разрывается — на этот раз не от боли, а от роящихся мыслей.

— Так, похоже, тебе есть о чём подумать, — Дан поднимается с места, проверяет капельницу, отсоединяет её, но катетер из вены не убирает. — Сегодняшний день и следующую ночь проводишь здесь, под присмотром. Завтра поговорим о том, что тебе делать дальше.

Засыпаю я с трудом. Даже во сне слышу тот смех, вроде бы весёлый, но с ноткой грусти. Образ девушки так и теряется, ускользает сквозь пальцы, и всё же откуда-то приходит уверенность, что она была очень важна для меня.

С утра Дан занят, и к нему в кабинет я иду уже ближе к обеду.

— Садись, — друг сосредоточенно просматривает бумаги, лежащие перед ним. — Значит, так. — Задумчиво смотрит на меня, крутя в руках ручку. — Попробуй-ка вспомнить опять ту сцену, про которую говорил мне вчера.

Знакомый-незнакомый смех тут же всплывает в памяти.

— Не болит голова? — Дан смотрит испытующе.

— Нет, — тут до меня доходит. — Ты считаешь, если я всё вспомню, то… головные боли прекратятся?

— Володь, я врач, — устало отвечает мне друг. — Я привык опираться на доказательную медицину. Но, как ни странно, именно потому, что я врач, я также верю в то, что существуют некоторые механизмы внутри нашего тела. Механизмы, которые мы можем заставить работать. Поэтому иногда возможно если не всё, то многое.

Мы молчим несколько мгновений, а затем Дан выпрямляется.

— Я даю тебе неделю. После этого либо ты докладываешь обо всём главе, либо это делаю я, тут решай сам.

Сжимаю челюсти. Знал, что так будет, но от этого не менее хреново.