Книга Медсестра для бывшего. Ты меня (не) вспомнишь, страница 37 – Анна Варшевская

Медленно спускаюсь вниз, но что-то дёргает меня остановиться на втором этаже. Опять этот второй этаж. Что с ним не так? Торможу на площадке, прислоняясь спиной к перилам.

Пока пытаюсь нашарить в памяти отголоски прошлых событий, в замке одной из дверей поворачивается ключ. Из квартиры выходит сгорбленная старушка, по виду — ровесница мировой революции. Подслеповато щурится, разглядывая меня.

— Батюшки! — всплёскивает руками. — Володька, неужто ты?

Меня вдруг прошибает потом.

— Здравствуйте, Марья Гавриловна, — слова вылетают на автомате, раньше, чем я успеваю сориентироваться.

— Чего ж ты тут делаешь-то? — старушка упирает руки в боки. — Динка твоя уж сколько годков тут не живёт! Ты чего это, милый? А? — слышу я встревоженный голос и понимаю, что сжимаю руками голову, в которой словно стучат сотни молоточков.

— Володенька, тебе чего, плохо, что ль? Иди-ко, милый, давай, присядь сюда вот.

На автомате прохожу в тёмную захламлённую прихожую, плюхаюсь на какой-то стул.

— Воды тебе принести, может, иль врача вызвать?

— Воды, если можно, — выдавливаю из себя.

Боль постепенно успокаивается. Жадно делаю несколько глотков из поданного стакана.

— Ну чего, получшело, что ль? Да с чего тебя так прижало-то? — сердобольно спрашивает женщина.

— Марья Гавриловна, — поднимаю на неё глаза. — А я к вам ведь пришёл.

— Ну надо же, — на меня кидают подозрительный взгляд. — И чего тебе от меня понадобилось?

— Я… память потерял, — внезапно догадываюсь, как нужно себя вести.

— Да ты что?! — в голосе такое любопытство, что я понимаю — угадал.

Это же какой шикарный повод сначала пересказать все сплетни мне, а потом обсудить уже меня с такими же дряхлыми, как она, старушками, регулярно сидящими на лавочке возле подъезда.

— Да, вот так вот, — развожу руками. — Вспоминал, кто может мне помочь, и сразу о вас подумал. Поможете мне, Марья Гавриловна?

— Ох ти-и! — тянет старушка. — Да конечно помогу, милый, как не помочь-то! Только я тут в магазин собиралась вот, а то хлеба дома нету…

— Давайте я схожу, — поднимаюсь со стула.

— Сходи, милый, сходи, ох и выручишь меня, старую, — довольно приговаривает Марья Гавриловна. — А я покудось чайник поставлю.

Спустя полчаса довольная женщина разбирает принесённые мной пакеты, ворча, что я уж слишком потратился — накупил и красной рыбы, и колбасы с сыром, и торт к чаю. Но вижу — довольна. Это самое главное. С трудом сдерживаю нетерпение, пока мне заваривают и наливают чай.

— Марья Гавриловна, — обращаюсь к севшей наконец напротив меня старушке, — вы можете рассказать что-нибудь… обо мне? Вы упоминали какую-то Динку…

— Ох, ну надо ж, — она качает головой. — Это сколько ты забыл?!

— Я и сам не знаю, сколько, — говорю расстроенно.

— Ну хорошо, — старушка растерянно жуёт губами, задумывается. — Странно, что Динку ты не помнишь. Она с матерью тут жила, в соседней с моей квартире. Мать у неё ух красавица была, да и Динка тоже — в детстве воробышек воробышком, а потом расцвела. У меня вот подружка юности такая же…

— Почему была? — тороплюсь вернуть её к тому, что мне интересно, а то разговор уйдёт в какие-нибудь дебри.

— Кто была?

— Ну, вы сказали, мать у неё красавица была.

— А-а, дак сгорела у ней мать-то, — словоохотливо продолжает Марья Гавриловна. — Аккурат лет семь назад, как вот твоя мать квартиру продала.