Книга Так точно, товарищ полковник, или влюблённая поневоле, страница 77 – Анна Варшевская

— Идём, цыплёнок, — юрист кивает на свой кабинет. — Давай быстрее, пока тебя никто не заметил.

— Да что такое? — я пугаюсь, видя мрачное выражение на её лице.

— Садись, — она плотно закрывает дверь, дёргает окно, открывает запечатанную раму и закуривает.

— Ксения Владимировна, — говорю неуверенно, — датчики дыма ведь…

— Они пока отключены, — юрист невозмутимо сбрасывает пепел в окно, надеюсь, не кому-нибудь на голову. — Систему перенастраивают после пожара.

Впивается в меня взглядом, и я ёжусь от выражения её лица.

— Алин, — наконец, начинает она со вздохом, — я когда первое своё самостоятельное дело взяла, тряслась как ненормальная.

Не понимаю, к чему женщина завела этот разговор и зачем мне её воспоминания, но слушаю внимательно.

— Следователем у моего подзащитного как раз Богатырёв был. Молодой ещё совсем, — она задумчиво улыбается, — но уже тогда хватка у него была, как у бульдога, — хмыкает, и я против воли улыбаюсь. — Тогда мы и познакомились. Дело было вроде простое, яйца выеденного не стоило. И провальное — для меня провальное. Виновен был мой гаврик, ничего с этим поделать было нельзя. Хоть и в неудачное место в неподходящее время попал, но вину не отрицал.

Ксения Владимировна резко тушит окурок, бросает его в мусорное ведро под столом, подходит, садится напротив меня.

— Полкан тогда, видя, как мне тяжело, вгрызся в это дело до упора. Он и вообще отличался упрямством, а уж о его принципиальности легенды по управлению до сих пор ходят. И как только до такого звания дослужился — чудом, не иначе. В общем, вытащил-таки он на свет божий пару свидетелей, которые позволили нам не выиграть, нет, разумеется — но срок моему клиенту немного скостили благодаря их показаниям.

Я киваю, до сих пор не понимая, для чего она мне это рассказывает. И так знаю, что Полкан такой. Наверное, и полюбила его за это тоже.

— Он помог тогда мне, молодой девчонке, хотя я его об этом не просила. Более того, — Ксения Владимировна смотрит на меня в упор, — я ему скандал закатила после одного допроса. Не прилюдный, конечно, а в его кабинете — но всё равно, чтоб ты знала, на следователя, который твоё дело ведёт, бочку катить — самоубийство. У меня тогда просто нервы сдали. А он наорал на меня в ответ, но всё равно сделал всё по-честному. Хотя мог и не проводить дополнительных проверок, не морочиться с опросами людей — и так ведь было всё кристально ясно.

Мы молчим какое-то время.

— Ксения Владимировна, — говорю наконец робко, — я не совсем…

— Зачем я тебе это всё рассказываю? — юрист кивает. — Затем, чтобы ты понимала: он всегда — всегда! — выделяет это слово голосом, — проверяет все версии! У него это в подкорке зашито. Даже если всё очевидно, даже если кажется, что такого не может быть, потому что не может быть никогда — он проверит, чтобы убедиться.

Растерянно смотрю на неё. Ксения Владимировна встаёт.

— Алин, ты девочка умная, всё поймёшь — даже если тебе сейчас ничего не понятно. Надеюсь, я не зря тебе это всё сказала. Иди. И держись. Тебе сейчас предстоит не самый приятный разговор, — Ксения Владимировна бросает на меня ещё один пронизывающий взгляд. — Ах, да! И не пытайся помогать! Люди без опыта часто считают, что догадываются, что именно там у следователя на уме и что он хочет от них услышать. И начинают отвечать так, как им кажется, ему надо — а в результате всё выходит только хуже. Так что — чёткие и правдивые ответы на поставленные вопросы.