Книга Лед и пепел, страница 7 – Мила Дуглас

– Нет, – сказала она. Голос ее был тих, но звенел, как натянутая струна. – Он не умрет.

Валтор поднял бровь.

– Желание похвальное, леди Де Лис. Но…

– Миррель когда-то рассказывал, что есть корень. Точнее, растение, которое растёт в Долине Ледяных Кристаллов, – перебила его Тэссия. Она не отводила взгляда от брата. – Надо выкопать, собрать Астраал зеркальнолистный. Он единственный впитывает яды, как губка, но растет лишь там, где есть ядовитые испарения кристаллов.

Она сделала паузу, словно выталкивая из себя страшные слова.

– …Я читала и слышала, видела картинку. Я найду, почувствую. Только он может нейтрализовать этот яд, – сжав кулаки, произнесла девушка, – Только он.

В комнате повисла гробовая тишина. Даже дыхание Мирреля показалось громким. Фаэрон резко поднял голову, его старые глаза расширились от ужаса. Валтор замер. На его безупречном лице впервые появилось выражение. Не тревоги. Не сочувствия. А… внезапного, острого интереса. Как у игрока, увидевшего неожиданный ход.

– Это же территория Греймарка, – произнес он медленно, растягивая слова. – Сердце их земли. Логово зверя. Самоубийство, леди Тэссия. Чистой воды самоубийство.

Тэссия наконец оторвала взгляд от брата. Она посмотрела на Валтора. Прямо в его холодные, бледно-голубые глаза. В ее открытом взгляде не было страха. Только эта новая, стальная твердость. И глубокая, бездонная печаль.

– Тогда я умру, пытаясь, – сказала она просто. Как констатировала факт. – Лучше, чем смотреть, как он угасает.

Она повернулась и вышла из комнаты, не глядя ни на кого. Ее шаги по деревянному полу звучали тихо, но твердо. Как будто она уже ступала по пути, с которого не было возврата. Надо было собраться в путь и выбрать провожатого. Она знала, что дядя Роан не откажет.

Валтор остался стоять у кровати. Его взгляд был прикован к тому месту, где исчезла Тэссия. На его тонких губах, лишенных всякой теплоты, дрогнул едва заметный намек на что-то. Не улыбку. Скорее… удовлетворенную тень.

Фаэрон смотрел на склянку с "Ледяной смертью" и казалось, что он уже оплакивает двоих детей рода Де Лис. Его старые руки дрожали. Воздух в комнате больного снова сгустился. Теперь он был пропитан не только горечью болезни, но и холодным, металлическим привкусом надвигающейся беды. И именем, которое висело в тишине, тяжелое и неотвратимое: Александр Греймарк.

Лес оборвался резко, будто невидимый исполин провел черту своей гигантской ладонью. По одну сторону – буйство зелени, пьянящий аромат деревьев и шепот листвы. По другую – острые пики гор, вздымающиеся к небу, словно клыки исполинского зверя. А за ними – северное королевство Греймарк, царство льда и метели.

Тэссия замерла на самом краю. Впереди – холодный, шершавый камень, по которому уже не пройдешь босиком, как в родных лесах. Пришлось сменить одежду травницы на куртку, тунику и плотные штаны, надеть удобные ботинки и перекинуть за спину лук – верного спутника в дальних походах за редкими травами.

Горный ветер был иным. Не ласковым, не несущим запахи мха и дождевой земли. Он бил порывами, колючий и резкий, словно иглы дикобраза. В нем чувствовалась пыль, сухая полынь и что-то чужое – металлическое, как старая кровь на клинке.

Но горы были прекрасны суровой, ледяной красотой. Тэссия невольно залюбовалась: голые скалы, редкие лишайники, цепкие кустарники, сумевшие выжить в этом каменном царстве. Камни, темные, как вороново крыло, торчали из земли, точно клыки снежного барса – священного зверя Греймарков. Деревья встречались редко – корявые, с чахлой листвой, стояли у редких ручейков, чьи воды отсвечивали под закатным солнцем тусклым блеском расплавленного свинца.