Книга Наследники чужих судеб, страница 46 – Ольга Володарская

— На… На! — И протянул Оле цветы. Не живые, а искусственные. С кладбища, что ли, утащил?

— Не надо! — Она шлепнула его по руке. — И я не На. На умерла.

— На, На! — «Возьми, Алена!» — настаивал Пакет.

— Как ты сюда попал?

И тут Ванюша взвыл. Оля испугалась, решила, что у него приступ. Но тут увидела Персика. Он взобрался по туловищу парня, как по стволу дерева, впиваясь в него когтями. После этого прыгнул на внутренний подоконник и зашипел.

— Вот негодник, — ругнулась на него Оля. — Брысь!

Но Персик, шерсть которого уже высохла и распушилась, остался на месте и продолжил шипеть. Пришлось взять его на руки (он уже исцарапал ее, когда мылся, и Оля этого не боялась), отнести в кухню и еще раз накормить. После этого она вышла из дома. Ванюша поджидал ее у крыльца. Все с теми же цветами. Пришлось взять их, а потом тайком выбросить.

Взяв дурачка за руку, Оля повела его домой. Она знала, где тот находится…

«Косой» дом все знали!

— Добрый вечер, — поприветствовала она маму Вани, когда увидела ее сидящей на крыльце. — Сына не теряли?

— Я думала, он спит, — ответила та. — Ему же укол сделали сегодня.

Женщина поманила Ванюшу. Тот послушно приблизился.

— Кто тебе разрешил уходить? — обратилась к нему она. — Без спросу нельзя, ты это знаешь.

— Прости.

— Я все расскажу Михалванычу.

Ванюша замотал головой и захныкал.

— Быстро спать! — прикрикнула на него мать.

Пакет тут же умчался. Но перед тем как скрыться в доме, помахал Оле.

— Ты внучка Никифоровны? — спросила женщина по имени Марфа. Но все в городе ее называли Пакетовной. — Из Москвы?

— Вы меня узнали?

— Нет, но я слышала, что та приехала в Ольгино, а ты на местную не похожа. Ванька к тебе на участок пробрался?

— Не понимаю, как ему это удалось, забор высокий.

— В нем есть лазейка. Через нее к Алене кобели лазили. Пока ее старшая сестра тут жила, гоняла их, а как в Москву уехала, девка распоясалась. Специально окно открытым оставляла, чтобы в него парни могли залезть и повалять ее по кровати. А она тогда еще в школе училась…

— А вам-то откуда знать об этом? — напряглась Оля.

— Так это не секрет. Вся Сейминка знала, что Аленка — шалава. Только Никифоровна никому не верила. Да Димка Зорин.

— Не вам Алену судить. Сами троих нагуляли неизвестно от кого.

Женщина усмехнулась. Она была рябой, тучной, косоглазой — непривлекательной. Если не сказать уродливой. И все же с ней кто-то спал! Не от святого же духа она родила своих детей?

— Добрый вечер, — услышала Оля за своей спиной и обернулась, чтобы увидеть мужчину. Средних лет, худощавого, гладко выбритого, с интеллигентным вытянутым лицом и задумчивыми голубыми глазами. Он носил очки, но все равно немного щурился.

— Михалваныч, дорогой, — расплылась в улыбке Марфа. — Вы вернулись?

— Час назад, но уже в курсе главных городских событий. Как Ванюша? Он правда с полицейскими дрался и его хотели забрать в КПЗ?

— Что вы! Они его увели от кладбищенских ворот да медикам передали, чтоб те укол успокоительный сделали.

— Я так и думал, что слухи не совсем правдивы. Но пришел, чтобы проведать Ванюшу.

— Он будет рад.

— Да, но снова возбудится, потом не уложите. — Михаил Иванович разговаривал с Марфой, поглядывая на Олю. Хотел понять, кто она. Одета по-деревенски, в калоши и фуфайку, но лицо незнакомое. — Завтра зайду перед работой. Спокойной ночи, Марфа.