Книга Наследники чужих судеб, страница 66 – Ольга Володарская

Конечно же, он не ответил. С Олей дом не говорил… Или она не умела слышать?

— Научишься, — улыбалась бабушка в ответ на ее жалобы. — Если поживешь в нем подольше.

— А как он говорит? — любопытствовала Оля.

— Через предметы, животных, в нем живущих, запахи, звуки. Помнишь, дверь ужасно скрипела, хоть мы ее и смазывали? И что оказалось?

— Под ее порожек закатилось колечко, которое ты найти не могла. И сразу, как мы его достали, дверь скрипеть перестала.

Хорошо, что этого их разговора не слышала Олина мать, досталось бы и девочке, и старушке.

…Спустившись, она зажгла-таки свет. Потом, уже в комнате, включила телевизор. Звук поставила на минимум, чтобы не мешал читать. С книгой завалилась на диван, а не в кровать.

Телефон ее лежал рядом, на столике. Оля взяла его, чтобы посмотреть время. Оказалось без пяти минут девять. Если бы старые часы не сломались, то вскоре забили бы. Ольга бросила взгляд на их циферблат. Как раз показывают девять, но стрелки не бегут, они давно замерли.

Оля собралась вернуть телефон на место, как он пиликнул. Это пришло сообщение.

«Привет еще раз, это Миша. Завтра в десять к тебе подъедет автомеханик по имени Абдула и посмотрит тачку». Не успела она отправить в ответ «спасибо», как пришло еще одно сообщение: «Был очень рад с тобой повидаться. Спокойной ночи».

Она пожелала ему того же, хотя понимала, что майору Зорину сейчас покой только снится.

Оля непроизвольно улыбнулась, вспомнив его реакцию на прощальный поцелуй. Готова была поклясться, что Мишаня засмущался.

«Это странно, но мило, — подумала Оля. — Ему тридцать пять, он бравый полицейский, видный мужчина с опытом семейной жизни. — Он вскользь упомянул о том, что разведен, когда собирал инструмент Норриса. — Но он разрешил своему внутреннему мальчишке показаться, позволил ему приподнять забрало на доспехах брутального мужика, и это умиляет…»

Оля поймала себя на том, что впервые за время, прошедшее со смерти сына, она заинтересовалась кем-то. И не просто прониклась симпатией к человеку, а ощутила романтическое чувство. Пока легкое, едва уловимое, но греющее сердце. Мишаня привлекал ее как мужчина. Ей нравилось его лицо с ямочкой на одной щеке и родинкой на другой, его волнистые волосы, его большие и теплые ладони, его бас, его смех, его привычка морщить нос, когда светит солнце, а не щурить глаза… Глаза его ей тоже нравились! Правда, Оля не поняла, какого они цвета, но это и не важно. Главное, что смотрят они спокойно, а на нее еще и ласково…

Интересно, у Миши остались к ней какие-то чувства? Судя по поведению, да. Но разве такое возможно? Ладно бы в подростковом возрасте встречались, целовались, миловались, но они детьми познакомились и совсем не успели друг друга узнать. То была всего лишь влюбленность, и только со стороны Мишани. Такое чувство через года не проносят!

Оля тряхнула головой, отгоняя эти думы. Слишком их много для первого раза. Нужно постепенно себя приучать к мыслям о романтических отношениях. А она так разогналась, что скоро начнет представлять себя стоящей у алтаря с Зориным под руку, тогда как он всего лишь пошел на поводу у внутреннего ребенка и засмущался, когда его чмокнула в щеку та, в кого он был влюблен мальчишкой.

Отложив книгу, Оля опустила голову на подушку. Читать ей расхотелось, да и в сон клонило. Теперь она понимала бабушку, что отправлялась на боковую в девять. Сразу после боя часов.