Книга Наследники чужих судеб, страница 69 – Ольга Володарская

— Офелию.

— Дай сделаю звонок, потом поедем.

Связавшись с дежурной частью, Михаил уселся на мотоцикл. Как только он это сделал, сидящий за рулем Багор газанул.

Домчали они если не за пять минут, то за семь. Когда остановились, Зорин услышал лай.

— Это Федя? — спросил он у участкового, увидев возле раскидистого дуба крупного пса.

— Лучший друг и прекрасный охранник. Никого бы к телу не подпустил.

Он позвал пса, и тот со всех ног бросился к хозяину. А Зорин направился к дубу. Он уже видел, кто под ним лежит…

Это была она, девушка со снимка. Жгучая брюнетка с венком на голове. Ее лицо окоченело, и приоткрытый рот превратился в яму. Нос заострился. Лицо посинело, но на нем все равно были видны остатки белой пудры.

— На Офелию совсем не похожа, — пробормотал Зорин. — Скорее, на девочку из фильма ужасов, которая вылезала из телика.

— Нет, это Офелия, — не согласился с ним Бугор. — Я ее знаю.

— Не понял?

— Девушку знаю. Она боша.

— Что это значит?

— Цыганка из Армении. Там имя Офелия не такое уж редкое.

— Как и Гамлет, — припомнил своего сослуживца-армянина Зорин. — То есть эта девушка к нашим ромам отношения не имеет?

— Они ее за свою не приняли и прогнали, когда Офелия помощи попросила. Пришлось бедняге проституцией заняться, чтобы как-то прожить. Она в основном на трассе стояла, но и в Ольгино приезжала на крупные заказы.

— Крупные?

— Когда парни-гастарбайтеры из какой-нибудь бригады зарплату получали, вызывали ее, и Офелия обслуживала их по очереди. У них на хате я с ней и познакомился. Соседи жаловались, пришел разбираться, а там она. Хотел в обезьянник отправить, да пожалел, когда она свою историю рассказала.

— У каждой проститутки есть своя слезливая история.

— Знаю, — хмуро буркнул Багор. — Но этой я поверил. Сбежала из дома девка ради любви, от семьи отреклась, а когда ее бросили, не смогла вернуться. Не приняли бы назад. К местным цыганам обратилась — послали. На неофициальную работу армяне взяли (тоже вроде братья), да недостачу повесили. Один из них ее на трассу и отправил. А там опасно, лучше уж дома у работяг из Средней Азии.

— Когда ты ее у них застукал?

— Не так давно. Может, недели три назад.

— Больше не приезжала?

— В ту хату точно нет. Но раз мы видим ее, значит, дорогу в Ольгино не забыла.

«Сейчас тепло, — подумал Зорин. — И Офелия могла обслуживать своих непривередливых клиентов на природе или в полуразрушенных зданиях, подстелив под себя простынку…»

— Заметил кулон на ее шее? — обратился к нему Багор. — Офелия не стала бы такой носить.

— Почему? — Конечно, он обратил на него внимание — сердечко на цепочке было запечатлено на фото, подброшенном ему и Воеводиной.

— Она ненавидела всю любовную символику. Когда я поил ее чаем, она отшвырнула от себя конфету в форме сердца. А еще она говорила, что не надевает никаких украшений, даже дешевых, на работу. Ими можно поранить.

— Этим вряд ли. — Цепочка была тонкой, а кулон пустотелым. — Но украшение на нее, очевидно, надел убийца. — А про себя добавил: «Как на Катю и Агнешку. Их кулоны тоже были в форме сердец, но еще и с надписями „LOVE“».

Тут залаял Федор. Он первым услышал приближающуюся к месту преступления полицейскую машину (Зорин скинул геолокацию) и дал об этом знать.

— Ее не тут убили, — уверенно проговорил Багор. — Уже мертвой перенесли.