Книга Зимняя коллекция детектива, страница 176 – Анна и Сергей Литвиновы, Татьяна Устинова, Татьяна Полякова

Оттого, подъехав к дому с колоннами, я сразу направилась к Деду. Уже в коридоре сообразила, что Сашку следовало бы оставить в машине, но возвращаться, как известно, плохая примета, и я решила, что общественность переживет. Когда надо, Сашка мог вести себя вполне прилично, а главное, тихо.

Такой умной собаке не надо объяснять, что Дед, пребывая в плохом настроении, рад придраться к чему угодно, а я подозреваю, что настроение у него хуже некуда.

Сашка забрался поглубже в сумку и не подавал признаков жизни.

Я вошла в приемную и с облегчением отметила, что Ритка восседает там в гордом одиночестве.

– Привет, – сказала она.

Сашка, заслышав Риткин голос, выглянул и робко тявкнул в знак приветствия, Ритка погладила его и сказала:

– Ничего бы с ним не случилось, посиди он немного в машине.

– Ты же знаешь, у него скверный характер, а я вечно иду у него на поводу.

– Ага, тут и так все, кому не лень, болтают, что Дед дает тебе слишком много воли.

– Надо же, вроде сижу тихо, никому не мешаю. Можно с ним поговорить?

– Я спрошу, вдруг выкроит пять минут. Почему его так заинтересовало это убийство? – спросила Ритка. Я уже говорила, она страшно любопытна.

– Понятия не имею. Ты же знаешь, я девочка на побегушках.

В ответ на это заявление она лишь презрительно фыркнула, но с вопросами отстала, приготовила мне кофе, а сама пошла к Деду.

– Через полчаса он тебя примет, – вернувшись, сообщила она, понизив голос. – Пора ему повысить мне жалованье.

– Что так? – насторожилась я. Зарплата Ритки соответствовала ее преданности Деду, а если учесть, что преданность ее была практически безгранична… В общем, грех жаловаться.

– Последнее время все точно с ума посходили. Что-то затевается, я же чувствую. И Дед мрачнее тучи.

– Сколько себя помню, здесь постоянно что-то затевается. Энергичные люди собрались.

– У тебя правда нет новостей? Я говорю о скверных…

– Нет. И секретов от тебя тоже. Кончай дуться и расскажи что-нибудь оптимистичное.

– Я костюм купила. Тот, со стразами, помнишь, мы в универмаге видели?

– Вот это хорошая новость, – кивнула я. – Жить сразу стало легче. Пожалуй, я тоже что-нибудь куплю.

– Тридцать восьмой размер, – загробным голосом добавила Ритка, и до меня наконец дошло. Я привстала и перегнулась через стол, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают и уши не подводят.

– Классно выглядишь, – растянув рот до ушей, сообщила я.

– Еще бы. Это «Ксеникал», – сказала Ритка таким тоном, точно сообщала, что на днях получит Нобелевскую премию.

– Здорово. А что это? – на всякий случай спросила я.

Ритка страдальчески сморщилась:

– До чего же ты дикая. «Ксеникал» – средство для лечения избыточного веса.

За «дикую» я обиделась и в отместку съязвила:

– Любишь трескать всякую дрянь.

– Еще чего, – осадила Ритка. – Мне его врач рекомендовал, и не кто-нибудь, а Тихомиров.

Услышав фамилию, я сникла, покивала и спросила:

– Ну и как?

– Ты же видишь.

– Вижу, – вздохнула я, завидуя чужому счастью.

– Между прочим, кое-кто, в отличие от тебя, заметил сразу. Меня пригласили поужинать.

– Неужто Пахомов? – ахнула я, а Ритка, хихикнув, кивнула. На Пахомова, что обретался в кабинете по соседству, Ритка давно глаз положила, но до сей поры без всякого толка. И вдруг такое счастье.

– Мужики точно с ума посходили, – деловито закончила она.